– Как у вас исповедуют и исповедуются?
– Я научил своих прихожан (и это заняло все тридцать три года моей работы на одном приходе; священники, которые сейчас служат в епархии, все – мальчики моей воскресной школы, поэтому они тоже в этом направлении воспитаны) следующему. Во-первых, что каждая исповедь должна быть словно предсмертная, то есть ты должен исповедоваться не так, чтобы отделаться от поверхностных грехов, стереть пыль как бы, а исповедоваться так, будто тебя сейчас поведут на расстрел, сейчас ты умрешь и не хочешь войти в Царство Божие, нося на себе тяжесть грехов, от которых ты не отрекся. Разумеется, это не значит, что каждый способен с одинаковой глубиной это сделать, но каждый может это сделать в свою меру, и требуется от человека его собственная мера, не чужая. Но меньшего нельзя ожидать; нельзя «слегка» исповедоваться, нельзя исповедоваться так: «Конечно, я грешен, как все люди, дайте мне, батюшка, разрешительную молитву, и хватит с меня и с вас»; исповедь – дело слишком серьезное.
Второе, чему я научил своих прихожан: чтобы они приходили исповедоваться после серьезной подготовки, и не обязательно часто, но тогда, когда в них созрело покаяние, когда созрела решимость сделать хоть какой-то шаг в новом направлении; и для этого мы разделили исповедь от причастия. Люди приходят исповедоваться глубинно, когда у них созрела исповедь, и на основании этой исповеди священники епархии и я, мы говорим: «Хорошо, теперь причастись несколько раз в течение какого-то времени, если не будет какого-нибудь реального препятствия, скажем, ссоры, злых чувств, внешнего или внутреннего греха». Мне кажется, что обязательное соединение исповеди и причастия привело к тому, что люди либо почти никогда не причащались, либо приносили поверхностные и недостойные взрослого человека исповеди. А в результате такого разделения, как у нас, исповеди глубоки, интенсивны, серьезны и являются поворотными пунктами жизни.
А причастие, мне кажется, нечто иное. Можно провести такое сравнение: древняя Церковь говорила об исповеди, то есть о Таинстве покаяния, как о бане очищающей, о причастии же как о пище, которая питает душу и жизнь. И если взять эти два сравнения: есть моменты, когда человек должен вымыться, но необязательно ему к столу идти; есть моменты, когда он должен идти к столу, вымылся он или нет, потому что иначе он умрет, никаким другим способом, кроме как силой Божией, ему жизни не вернешь. А есть моменты, когда то и другое соединяется по необходимости. Сейчас