Они попрощаются с остающимися.
С теми, кто обрел пристанище в Гавани.
Они искали, и они нашли, и здесь они решили остаться, и неважно, выбрали они путь посвящения или попросту место житья.
Они живут, и они работают, и они играют, и они любят, и если даже порой тоскуют о мире, оставленном наверху, то вряд ли в этом признаются.
Это их мир, беззвездный, священный.
Они думают, он неуязвим. Непроницаем и вечен.
Но все когда-то меняется.
Закери Эзра Роулинс прибывает в “Алгонкин” примерно через четыре минуты после того, как вышел из своего номера. И прибыл бы раньше, если бы не пришлось дожидаться лифта, а потом, на переходе через улицу – пропустить перед собой такси.
Праздник еще не в разгаре, но уже оживленно. В лобби очередь из тех, кто ждет, чтобы их впустили. Отель, выстроенный в более классическом стиле, чем тот, где остановился Закери, выглядит еще старомодней, заполненный празднично одетой толпой, полированным красным деревом и искусно, но неярко подсвеченными пальмами в кадках.
Стоя в очереди, Закери надевает свою маску. Женщина в черном платье раздает белые маски тем, кто не позаботился принести их с собой, и Закери рад, что позаботился, потому что белые – из пластика, и вряд ли в них будет удобно, хотя зрительный эффект, когда они рассредоточены тут и там по комнате, впечатляет.
Он называет свое имя женщине за конторкой. Она не просит, чтобы он предъявил свой билет, и он убирает его назад, в карман пиджака. Пальто он сдает. Ему выдают браслет, оформленный как корешок книги, только вместо названия книги там дата. Рассказывают, как обстоит дело с баром (бар бесплатный, но чаевые приветствуются), и отпускают на волю, и он теряется, что, собственно, с собой делать.
Закери бродит, как призрак, и рад тому, что под маской его не видно.
В некоторых отношениях этот бал всем похож на любые нарядные сборища, когда все болтают, звенят бокалами, а музыка прорывается сквозь болтовню. Кто устраивается со всем удобством в кресле, кто собирается группкой в углу одной комнаты, тогда как в другой, где довольно оживленный танцпол, музыка главенствует над разговором и настаивает на том, чтобы ее слышали. Словно эпизод какого-то фильма, хотя неясно, какого он времени и какой длины у дам платья. Пока что в воздухе чувствуется некоторый оттенок неловкости, который, Закери знает это по опыту пребывания на свадьбах, где большая часть гостей между собой незнакома, растает со временем и по мере потребления алкоголя.
Но в остальном действо совсем не похоже на то, с чем он когда-либо сталкивался. Бар, расположенный за бальным залом, весь залит голубым светом. Узнаваемых с первого взгляда костюмов на литературные темы не так уж много, но, конечно, встречаются алые буквы (Натаниэль Готорн), классические феи с крылышками и Эдгар Аллан По с чучелом ворона на плече. Словно сошедшая с книжной картинки Дэйзи Бьюкенен