– Есть и еще одна мелочь, – неуверенно произнес он и примолк.
– Вы предпочли бы отложить все на несколько дней? – спросил я.
– О, я не о том. Во всяком случае… – Он мямлил, путаясь в словах, не зная, как начать: – Я тут подумал… наверное… послушайте, старина, вы ведь зарабатываете не так уж и много, верно?
– Не очень.
По-видимому, мой ответ как-то успокоил Гэтсби, потому что продолжил он с большей уверенностью:
– Я так и думал, простите меня за… видите ли, помимо прочего, я занимаюсь одним дельцем, это что-то вроде побочного бизнеса, понимаете? Ну и подумал, если вам не хватает денег… Вы ведь ценными бумагами торгуете, так, старина?
– Пытаюсь.
– Ну вот, тогда это может вас заинтересовать. Времени оно займет немного, а деньги принесет приличные. Правда, дело довольно конфиденциальное.
Ныне я понимаю, что при других обстоятельствах тот разговор мог стать поворотным пунктом моей жизни. Но, поскольку предложение его было очевидной и бестактной платой за услугу, которую я ему оказывал, мне оставалось только одно – ответить отказом.
– У меня и без того работы хватает, – сказал я. – Премного благодарен, но взяться еще за одну я не смогу.
– С Вольфшаймом вам никаких дел вести не придется. – По-видимому, он решил, что меня пугают упомянутые во время недавнего завтрака «гонтагты», однако я заверил его, что он ошибается. Гэтсби подождал немного, надеясь, что я продолжу разговор, но я был слишком увлечен своими переживаниями, чтобы вести беседу, и он нехотя отправился восвояси.
Случившееся тем вечером обратило меня в человека легкомысленного, счастливого; думаю, я заснул, едва переступив порог моего дома. И потому не знаю, поехал Гэтсби на Кони-Айленд, не поехал и долго ли еще «прогуливался» он по своему ослепительно сверкавшему дому. Поутру я из офиса позвонил Дэйзи и пригласил ее на чашку чая.
– Только Тома не привози, – предупредил я.
– Что?
– Не привози Тома.
– А Том – это кто? – невинно осведомилась она.
В день, о котором мы с ней условились, шел проливной дождь. В одиннадцать утра в дверь моего дома постучал приволокший газонокосилку мужчина в дождевике – по его словам, мистер Гэтсби велел ему подстричь мою траву. Это напомнило мне, что я забыл попросить мою финскую служанку прийти пораньше, – пришлось ехать в деревню, искать ее по слякотным, заставленным белеными домами улочкам, да заодно и прикупить чашки, лимоны и цветы.
Цветы оказались лишними, поскольку в два часа дня мне доставили из дома Гэтсби содержимое целой оранжереи вместе с бесчисленными вазами для его размещения. Часом позже входная дверь моего дома нервно распахнулась, и в нее торопливо вошел Гэтсби – в костюме из белой фланели, серебристой сорочке при золотистом галстуке. Он был бледен, с темными следами бессонной ночи под глазами.
– Все в порядке? – еще с порога спросил он.
– Если вы о траве, выглядит она превосходно.
– О какой траве? – удивился Гэтсби. – А, во дворе…
Он выглянул