И про Совиту он, конечно, не обмолвился ни словом. В его рассказе Кенниса сделали таким злые кобрины-чародеи. Мол, поймали его в лесу, когда он хоронил доброго огра, уволокли в свою пыточную и там несколько лет колдовали, пока не превратили… вот в это. А потом выпустили, чтобы он носился повсюду и внушал страх своим бывшим сородичам. Чтобы посильнее трепетали и не пытались бунтовать.
Кеннис рассказывал так проникновенно, что даже сам почти поверил – все именно так и было. Он бы всплакнул, но глаза мертвеца не выдавили ни слезинки.
А вот Инеиду проняло. Она смотрела теперь на Кенниса с сочувствием, ее грудь вздымалась, дыхание стало прерывистым. Она как будто сдерживала рыдания.
– И что же… нет никакого способа?.. – пролепетала она. – Снять проклятие… вылечить?..
– Я такого не знаю, – покачал головой Кеннис. – Это же не сказка, в которой исцелить может поцелуй любви.
– Да, это не сказка… – вздохнула Инеида, отвернувшись.
Тут следует заметить, что несмотря на свою новую сущность, Кеннис оставался очень привлекательным мужчиной. После смерти он стал даже еще привлекательней – теперь к этому прибавился какой-то эльфийский магнетизм, своеобразное темное очарование. Слушая историю, Инеида то и дело украдкой на него поглядывала. Ей было все жальче несчастного отверженного, а его образ приобрел романтичный флёр.
Мужчина с драматичной и мрачной судьбой. Испокон веку это заставляло трепетать девичьи сердца. Кеннис умело играл на струнах души Инеиды – изначальное чувство отвращения сменилось сочувствием, а то – симпатией.
И в конце первого свидания Инеида согласилась на второе. Правда, сама она еще не воспринимала их как свидания. Гнала от себя эту мысль, по-прежнему держа в голове – перед ней не человек, а ночная тварь.
В то же время ей это отчасти льстило. Ночная тварь при виде нее отринула свою кровожадность. Бесстрастное чудовище воспылало к Инеиде чувством искренней любви.
Даже если женщины себе в этом не признаются, им такое всегда приятно. Недаром же существует столько сказаний, где красавица спасает чудовище. Очень архетипичный сюжет, идет с древнейших времен.
Только вот Кеннис хоть и воспылал к Инеиде чувством, спасаться отнюдь не желал. Перед следующим свиданием он опять хорошенько утолил голод. Явился к своей возлюбленной сытым, с довольной улыбкой на устах.
Ел он теперь очень далеко, на землях других предстателей. Не хотел, чтобы до Инеиды донесся даже случайный слух. Убивать он уже давно не убивал, выпивал не больше того, что человек мог потерять без ущерба для себя.
Так получалось выгоднее и для самого Кенниса. Бурдюки становились многоразовыми, а о его посещениях никто даже не узнавал. Одно дело – пара крохотных ранок на шее и странная слабость поутру, и совсем другое – обескровленный труп.
А прогулки с Инеидой действительно стали для него отрадой. Почти каждый вечер он прилетал на уговоренное место и наслаждался простой беседой. Кеннис даже не представлял, как соскучился