Войдя в будку с телефонным автоматом, он снял трубку и набрал номер. Ответил мужчина. Лангер произнес короткую фразу, выслушал такой же короткий ответ, сказал :
– «Сегодня, в два, на Alte Flughafen…». Лангер не сразу повесил трубку…
Виндхук был похож на декорации, напоминавшие Лангеру театр «Felsenbühne» в Ратене. Немецкий квартал выделялся так же, как и везде, куда раскидывала немцев по свету судьба. Дома времен Второй империи не смешивались с игрушечными фахверковыми. В последних, по иронии судьбы, ныне обитали разбогатевшие потомки пионеров, решивших распространить «Орднунг» за экватор. Тем, кто не возвратился в Европу от отчаяния и тщетности устроиться в Стране Обетованной, пришлось перетерпеть долгие годы истребления духа предков. К этим упорным добавились другие, тоже упорные, не желавшие смириться с крушением иллюзии предпочтительности оружия всем прочим средствам.
Они, в отличие от упрямых первопоселенцев, обладали изворотливостью ума, опытом жизни в Большом Мире и, что во многом определило смену ролей, ухитрились неведомыми путями прибыть небедными. Они умели ценить время, которое для первопоселенцев застыло среди вечных камней и песков, омываемых вечными водами океана. Они решительно меняли традиции и привычки тех, кто их принял. И первым видимым признаком необратимых изменений стал вызывающий вид фахверковых домов, в которых на далекой родине жили низшие сословия.
Теперь дом, выглядевший как скелет, на скорую руку обложенный камнями, явился вместилищем зажиточной жизни, счастливого смеха, нарядных платьев и людей, не задумывавшихся о будущем. Они управляли этим будущим, во всяком случае, в тех пределах, в котором им было отпущено. Вечерами на аккуратных площадках стояло множество скромно выглядевших автомобилей, сделанных по индивидуальном заказам . Из домов лилась музыка и разносился вкрадчивый звон бокалов.
….Лангер проснулся в полной темноте от шороха шагов. Каждую ночь за неделю пребывания в Намибии, в доме дяди, его будто накрывала и растворяла в себе мгла. Казалось где-то высоко над душной палаткой черного бархата разгорался нестерпимой силы знойный шар. Его лучи выжигали бесчисленные отверстия в пологе…Словно приподнимались у поверхности края и раскрывался бесконечный мир…
Первые проблески солнца пробивались по горизонту, и душная черная палатка ночи таяла в холодном предутреннем воздухе, на миг ослепляя взор…
Лангер натянул футболку – от влажной африканской ночи не спасала даже простыня – и, прислушался. Шорох проникал со двора. Лангер спустился по лестнице и открыл наружную дверь. Прямо перед собой он сначала увидел разгоравшийся красный огонек, а потом, подняв глаза, встретился взором с дядей Вилли. Тот держал сигарету на отлете и рассматривал племянника. В каждом его глазе отражался огонек сигареты.
– «Я сразу понял, откуда ты явился…» Лангер встрепенулся, но тут же почувствовал облегчение от того, что ему не придется придумывать причину для разговора, ради которого он оказался здесь..
– «…Я даже не справлялся в посольстве.