Пацаном садился я на трамвай и ехал до последней остановки, а потом пешком домой возвращался. Подрос – и на велосипеде от Земляного Вала до Речного вокзала педали крутил. Можно посмотреть по карте, сколь далеко это – почти через всю Москву. Сегодня, пребывая, мягко говоря, в «сильно зрелом возрасте», по всей Тверской (улица Горького!) пешком гуляю, по Маросейке, по Пятницкой, да мало еще куда заглянуть хочется. Интересно же посмотреть, как что меняется. Знание города мне и приятно, и в удовольствие.
Одним из первых томов собираемой мною с малых лет библиотеки стала знаменитая книга П. Сытина «Из истории московских улиц». И с тех пор разрастается моя библиотека о Москве томами по истории города, его архитектуре, топонимике, великих жителях и т. д. Так что вполне мог бы курс лекций по москвоведению читать. Только само это слово мне уж больно не нравится.
С гордостью говорю, бравируя этим, что я коренной москвич. Но сознаюсь: говорю, но знаю, что немножко лукавлю. По установленным кем-то и где-то административным правилам (а может, их и вообще нет) коренными москвичами могут называться только люди, в третьем поколении родившиеся и жившие в городе. Дедушки-бабушки, папы-мамы и, наконец, сам. Я же только первый из нашей семьи, кто родился в Москве.
Дед мой по матери – крестьянин из села Ермолова Скопинского уезда Рязанской губернии. Пошел он служить в армию, дорос до первого офицерского чина – прапорщика и попал по службе в город Российской империи – Варшаву. Там мама моя и родилась, и жила до десяти лет, до самого начала Первой мировой войны. Говорила, что в детстве неплохо по-польски «размовляла».
Интересна судьба деда. Был он физически очень силен. Помню, как открыл я рот от удивления, когда он в возрасте под семьдесят лет на столбике крыльца «флажок» делал – это когда на руках перпендикулярно к столбу вытягиваешься. Был дед не просто грамотным, но очень читать любил. Так и запомнил я его: очки на кончике носа, книга на столе…
Была в его жизни одна история, точнее сказать, часть службы, тщательно скрываемая в советское время. Передавалась она в семье только шепотом и под большим секретом. Оказывается, служил он какое-то время в императорской охране! Взяли его туда, вероятно, за силу и грамотность. Помню, как он рассказывал, что чаще всего доверяли ему стоять со знаменем империи на различных церемониях. «Знамя очень тяжелое было, парчовое, с золотым шитьем. И должен был я его всякий раз наклонять, когда мимо проходил кто-либо из императорской семьи. Молодой царевич Алексей