– Но ведь никому и в голову не приходит понимать эти слова буквально! – вскричал я. – Когда говорят «он сгорает от любви», никто не бросается за водой, чтобы спасти несчастного от огня. Безногий может влюбиться, однако ноги у него не вырастут…
Дождавшись, когда я выдохнусь, дон Чема проговорил:
– Сказав, что любовь творит чудеса, Джованни добавил: «Стоит мне разлюбить ее, как чудо закончится, и с той поры пусть она ищет другого бога».
– Помилуйте, мессер! – воскликнул я. – Не хотите же вы сказать, что этот Джованни может изменить физическую природу человека силой чувства или мысли? Остановить солнце над Гаваоном, чтобы выиграть битву? Воскресить мертвого? О ком мы с вами говорим, мессер?
Дон Чема жестом остановил меня.
– Должен кое-что рассказать тебе, Мазо. Здесь, в Риме, никому нет дела до моего имени, а вот в Испании при упоминании Тенорьо многие крестятся. Все дело в моем далеком предке – доне Хуане де Тенорьо, который жил в Севилье во времена Педро Жестокого, короля Кастилии. Пользуясь его покровительством, дон Хуан распутничал, безнаказанно бесчестил девушек и женщин из знатных семей, издевался над их родителями и мужьями. Дошло до того, что он убил дона Гонзало де Ульоа, командора ордена Калатравы, чтобы завладеть его дочерью. – Дон Чема помолчал. – Если говорить всю правду, убивали двое – король Педро и дон Хуан. Монарх был таким же безрассудным и распутным чудовищем, как и его приятель дон Хуан. Поэтому правосудие и безмолвствовало. Тогда рыцари Калатравы решили сами отомстить за бесчестие и смерть командора. Они обманом заманили дона Хуана в глухое место и убили его. А вскоре от руки родного брата пал и король Педро…
Я молчал, не пытаясь даже гадать, к чему клонит дон Чема.
– В этой истории меня интересовали не соблазнители, а соблазненные, но только два года назад мне удалось познакомиться с документом, который рассказывает о судьбах некоторых женщин, совращенных доном Хуаном де Тенорьо. Как я и ожидал, несчастные почти всегда охотно откликались на голос зла, сулившего им радости любви, хотя в этой любви не было ни жалости, ни благоговения, ни стыда…
– То есть это была не любовь, а страсть…
– Дон Хуан ценил не qualitas mulieres[18], а их количество. Он пробуждал в женщинах желание, которое преображало их до неузнаваемости, как сообщается в документе. Они были желанными, а это часто важнее, чем быть любимыми. Рядом с ним, в его объятиях, они возносились на вершину сердца… но стоило ему покинуть их, как они увядали… они умирали, Мазо, умирали одна за другой! Некоторые налагали на себя руки, другие просто переставали жить…
– То есть они переставали жить, очнувшись от сна, от обмана…
– Как сказал поэт, we are such stuff as dreams are made on, and our little life is rounded with a sleep…