Тут Крамаренко вдруг повернулся и, вглядываясь в угол коридора, пробормотал: – А это еще что такое? Зыбь какая-то… нет, постой, да это же Новиков! И еще кто-то… Смотри, смотри, Андрей – один из шлифовщиков! Вот те на!
Второй, хотя и посмотрел в ту же сторону, ничего не увидел.
– Что с вами, Виктор Викторович?
– Да нет… все в порядке… бывает же. Да-а! Ну, ладно, – буркнул председатель, еще раз глянул в угол и потер лоб, вспоминая ради чего всё начал. – Закончим с вашей лекцией.
Добродушие снова было на лице, а обращение на «вы», обманывало близостью финала, против чего не возражал бы не только слушатель, но, думается и листающий страницы. Однако, наберитесь терпения, их, мучительниц, осталось всего три, а тему, которую взялся прояснять Крамаренко, весьма интересна, в чем тут же убедился и Андрей. Ну а вы – присоединяйтесь.
Итак, не заметив ничего подозрительного на лице собеседника, и, само собой, наше отступление, к которому мы еще вернемся, Крамаренко, потерев ладони, продолжал:
– Понимаете, милейший, вся болтовня о переселении душ, упирается в одно любопытное обстоятельство: животное не может, не способно становиться лучше, подниматься. Но и стать хуже, чем есть, не может. А у человека путь наверх, к совершенствованию, предела не имеет. Но и пропасть позади бездонна. Что нашему брату хорошо знакомо, – Виктор Викторович снова щелкнул пальцами, считая их более средством выразительности, нежели осязания. – Жизнь полна примеров, когда человек не просто опускался, а превращался в «нелюдя». И лошадь, к примеру, оставалась для него недосягаемым идеалом. Порой, знакомясь с историей, невольно думаешь, что тварью быть легче, – он вздохнул. – Но есть особенность. Чрезвычайная по важности! Мы только здесь, при жизни способны стать лучше. Приблизиться к правде. Не лгать, не падать. Там, – он указал наверх, – после смерти, душа теряет такую возможность, потому как «приближение» то выражается плотью, ее действиями. Собственно после «яблока Евы», нас всех можно было бы отправить в ад, да попустил создатель нам некоторое время, да, да той самой жизни на земле, чтоб очнулись, прозрели! Но не в коня, видимо, овес… тьфу, овес-то как раз по назначению.
Андрею вдруг показалось, что он присутствовал не здесь, не в коридоре, а на каком-то действе магии слов, жестов