Одна ступень за другой, пролет за пролетом – трое испытывающих страх члена экспедиции постоянно оборачивались, чтобы убедиться в отсутствии преследования неизвестным. Маленькое пламя подготовленного огнемета лениво покачивалось из стороны в сторону при каждом шаге десантника; утлая струйка зловеще подсвечивала окружающие стены. Они почти вернулись к комнате центрального управления, как вдруг все звуки мира словно прекратили существование – сплошная пустота пронзила муравейник. Где-то в дали стали шуршать сгибаемые под собственной ветхостью трубопроводные пустоты: их резкий лязг предавался рассказам о несуществующей жизни полимерного каркаса, трубы пели о нескончаемых страданиях своего неподвижного заточения.
– Заходим, быстро, – Крео впихнул обоих в помещение по управлению термоядерным синтезом и запер дверь изнутри на аварийный засов, имевший вид странной крестовой арматуры. Дернув что есть силы широкие ставни для убеждения в надежности цельнометаллической преграды перед существом, Спри отошел от нее поближе к Бэе и десантнику.
«Повтор записи сорока пяти миллионный трех ста шести тысячный семисот двадцатый раз» – донеслось из утробы помещения со стороны знакомого кинотеатрального закутка, где все так же пьянствовало просевшее полотно, а знакомое видео со старшим исполнительным офицером-ученым Ван Брюе повторно воспроизводилось на серой стене:
«Приветствую тебя. Говорит профессор Ноа Ван Брюе, по сути, старший исполнительный офицер-ученый комплекса … разумеется, после мисс Темпл …»
Крео тотчас же отрекся от окутавшей его предсмертной паранойи преследования, от которой сердечный ритм его компаньонов разрывал их вздутые сосуды. Буси-до все ближе подступал к импровизируемому экрану из бетона – все его внимание было устремлено не на бесполезную для повторного слушания болтовню профессора, а на его окружение. И тогда Крео Спри увидел это.
Выдавая не вмещающуюся в ракурс макушку легированной головы, Оно все по-прежнему мелькало за спинами коллег Ван Брюе, пока те копошились у токамака. Из-под овальных пластин, придававших существу видимость очеловечивающих бровей, вспыхнуло короткое замыкание двух красных рубинов: необычного цвета фоторезисторные глаза киборга как будто учуяли за собой слежку по другую сторону экрана и теперь холодным взглядом, выхолощенным живым содержанием, неотрывно следили за буси-до. Еще несколько секунд пронизывающей ледяным острием визуальной прелюдии, и, представлялось, что киборг разорвет бетонную ткань экрана, явившись из документального мира, а затем возьмется за человека – сгустка материалов куда меньшей прочности.
«… если вдруг Атлас ошибется в расчетах. А если он ошибется, то корректирующие катушки, ни коим образом не поддающиеся модернизации, не смогут угомонить выпучивания плазменного шнура из-за термоядерной несбалансированности…».
Оно всегда было с ними. Существо, киборг, которого профессор в дружелюбной