В вышине солнце, ангорский котище с золотой шерстью, облизывает золотые усы, предвкушая неминуемую гибель большей части этих молодых мускулистых и здоровых людей, которые уже научились маскировать свои кровожадные инстинкты новыми идеалами.
24 июля генуэзская толпа теснится на площади Сан-Бениньо вокруг нашего 8-го подразделения бронемашин. Они все в цветах. Каждый командир подразделения вытянулся по стойке смирно в 3-х метрах от своей машины. Полковник поручил мне произнести благодарственную речь в честь генуэзских дам, организовавших прощальный праздник и осыпавших подарками солдат и офицеров, отправляющихся на фронт. Раскалённый полдень. Генуэзский порт щетинится отражёнными лучами, в то время как солнце свирепствует, вонзая в груды угля свои раскалённые кинжалы.
Синие веера открытого моря не освежают наших пылающих лиц. Экспозиция футуристических картин и пластических комплексов беспорядочно громоздится в порту, в неразберихе и переплетении пёстрых полос.
Флавия Стено[70] говорит от имени генуэзских дам со сдержанным красноречием, не торопясь живописать героические лишения и ужасы войны, ожидающие моих солдат.
Солнечная лава перетекает по невидимым трубам в моё сердце, это сообщающиеся сосуды. Мой энтузиазм растёт, достигая уровня солнечного энтузиазма, и вместе с ним выплёскивает блестящий синтез стоящих перед нами проблем.
Так как итальянские патриотки страдают излишней плаксивостью, а другие, настроенные не столь патриотично, жалуются на трудности военного времени, то мне хочется говорить с итальянскими женщинами без всяких церемоний, показывая им, что обстановка казарм и каптёрок настолько поражает своим кретинизмом и трусостью, что по сравнению с ними окопы покажутся раем.
Я страстно говорю в напряжённой тишине, в то время как древние колокола раскачиваются вверх и вниз, как пьяные женщины, шуршащие юбками на качелях.
– Женщины Италии, вы, в чьей крови кипит ненависть к врагу, которого мы победим любой ценой, не плачьте над нами. Мы, новые итальянцы, гораздо выше, спокойнее, героичнее своих предков, мы научились переносить военные лишения!.. После 20-ти дней окоченелой, серой, удушливой, вшивой казарменной жизни мы будем счастливы отправиться на фронт. Мы презираем окопавшихся в тылу, любящих каптёрку, потому что мы, новые итальянцы, после 3-х с половиной лет войны остаёмся неутомимыми и исполненными физиологического и морального оптимизма. Вы знаете, что такое каптёрка, каптёрка вызывает у нас отвращение, отвращение, отвращение!
Шум, гул, возбуждение в группе старших офицеров.
– И вы, женщины, так называемые итальянки, жалующиеся на недостаток сахара, вы никогда не интересовались в своей безграничной глупости, достаточно