Еще один случай: ко мне на консультацию приходит женщина и буквально с порога заявляет:
– Только не надо расспрашивать меня про моё детство. Я уже все проработала и простила свою маму.
– А что, было чего прощать?
– Ну да, мама у меня женщина жесткая, принципиальная, и случалось всякое…
– И как же ты её простила?
– Я в одной книжке прочитала, что надо шестьдесят раз написать «Мама, я тебя прощаю», и еще на стену повесить аффирмацию на двадцать один день.
– Ну и что, полегчало?
– Да, конечно, поэтому давай не будем трогать эту тему!
Через несколько дней поздним вечером у меня раздался телефонный звонок:
– Ира, мне надо срочно с тобой встретиться, мне очень плохо.
– Что произошло?
– Ко мне в гости приехала мама…
На следующий день у меня в кабинете, давясь слезами, она рассказывала: «Моя мама работала учительницей в нашем классе. И мне надо было называть её по имени – отчеству. И она всегда спрашивала у меня то, что я не успела выучить или не поняла. Дома ничего не объясняла, считала, что я всё должна, как и другие, понимать в классе. Она не менялась, когда приходила домой – тот же тон, те же требования, те же фразы… Я иногда путалась и дома её тоже называла по отчеству…». Так продолжалось три дня – изливание всего, что накопилось в детстве. На четвертой встрече слез уже не было, были только рассуждения:
– Почему моя мама не могла быть просто любящей и ласковой?
– А ты как думаешь?
– Не умела, наверное. Она и сейчас, так старается держаться строго. Хотя годы берут свое. Когда уезжает – плачет. Украдкой, чтобы не видели. Она ведь детдомовка, у неё родителей репрессировали. Рассказывает, что дед был ученым, преподавал в университете. Она в семье всего три года жила. Как подумаю – такой ужас, маленькое дитё и от родной матери в казенный дом!
– Тебе её жалко?
– В эти моменты очень. Когда моей дочери было три года, я вдруг вспомнила эту историю. Если бы у меня забрали ребенка, я бы просто умерла от горя.
Еще было продолжение. И много разговоров, и воспоминаний, и выводов, и вопросов. Только через несколько месяцев она смогла сказать во время консультации фразу: «Мама, я хочу тебя простить». И только через полгода смогла написать в письме матери «Целую. Твоя дочь». И только через год при встрече смогла обнять и поцеловать. Прощение – это очень долгий путь. Простить быстро невозможно. Это процесс, а не результат. В конце этого пути будет освобождение от обид. И очень важно по нему идти.
Не стоит забывать, что обида – это вид злости. Иногда говорят «молчаливая злость». Но, в отличии от гнева, обида может длиться годами и быть незаметной для окружающих. Если детское воспоминание вызывает не жалость к себе, а возмущение, значит, пришло время его проявить. Не ради того, чтобы выяснить отношения с обидчиком – его вообще не должно быть рядом, а ради избавления от душевного напряжения.
В детстве