Сказав это, он повернулся и протянул пятерню. Крозье матернулся и порывшись в карманах, протянул ему две мятых сотенных банкноты.
«Проводник» довольно кивнул, схватил деньги и побежал к себе домой. В это время дверь открылась, и на пороге появился достаточно тучный лысый субъект в пижаме и тапочках.
– Ты доктор? – сходу выпалил Крозье.
– Я, а в чем, собственно, дело? – спросил субъект.
– Заносите! – крикнул Крозье сидящим в джипе. Затем, повернувшись к врачу, сунул ему в руку ворох банкнот. – Пациент у нас. Тяжёлый.
Мимо них, оттеснив врача из дверного проёма, Веймар и Фергюссон пронесли на плаще истекающую кровью Анджеллу.
– Куда можно положить? – спросил Фергюссон, зайдя в дом.
– В гостиной диван есть, – сказал доктор. – Подождите, я хоть скатерть подстелю, чтобы кровью не залить…
Крозье прошёл вслед за врачом в дом. Бернски осталась сидеть в машине. Через некоторое время Крозье и Веймар вышли на крыльцо. Виктор сел на корточки, закурил. Джиллиан вылезла из машины и подошла к ним.
– А где Фергюссон? – спросила она.
– Ассистирует, – коротко ответил Веймар. – Виктор, поделись сигареткой.
Крозье без слов протянул ему всю пачку. Веймар сунул сигарету в зубы, и некоторое время сидел и смотрел невидящим взглядом перед собой. В конце концов, Крозье не вытерпел и поднес к кончику его сигареты огонёк зажигалки.
– Неужели всё? – спросила, наконец, Бернски.
– Ничего с этой дохлятиной не случится. Оклемается к утру, – процедил сквозь зубы Виктор.
Дверь открылась, и на пороге появился Фергюссон с окровавленными руками.
– Виктор, там, в машине, виски был, принеси – я хоть руки ополосну, – сказал он, и посмотрев на Веймара, добавил. – А тебя, козла, я и просить не стану.
Крозье встал и пошел к машине.
– А что я сделал? – спросил Веймар.
– Ничего ты не сделал! – заорал на него Фергюссон. – Ничего! И в этом вся проблема! Надо было крышу проверить, а ты вместо этого Джилл трахать взялся! И ты тоже хороша! – Он посмотрел в глаза отшатнувшейся Бернски. – Вам лишь бы поебаться, а на работу вы плевать хотели с огромной колокольни! Понимаю, работа грязная, но кто-то же должен её делать. А еще Анджеллу осуждаете. Да она одна сегодня сделала больше, чем мы все, вместе взятые.
Подошел Крозье, отвинтил пробку с горлышка бутылки. Фергюссон подставил ладони. Зажурчала струйка виски.
– Врач говорит, много крови потеряла, – сказал Фергюссон, умывая руки.
– Это и так ясно, – хмыкнул Крозье.
– Говорит, всё безнадежно – до рассвета она не дотянет, – сказал Фергюссон.
– Пиздит, как дышит, – он вытер руки о штаны. – Ладно, пойду в дом. Завтра с утра пораньше надо будет свалить отсюда. Приготовьте машину и можете отдыхать.
Гельмут Райерсон когда-то давно служил и по профессии был военным хирургом. Он знал, какое оружие способно оставить такие раны, и также твердо знал, что этой молодой,