Оба молчали, оставаясь еще какое-то время под впечатлением. Он заговорил первым:
– Вино пьешь?
– Смотря какое, – пожала я плечами.
– Ну да, я и забыл, что ты столичная краля.
– Причем тут столица, – мне стало смешно от его детских рассуждений. – Это просто дело вкуса.
– Хорошее шампанское, – Макс обиженно, как мальчишка надул губы. – «Советское».
– Предлагаешь выпить?
Парень радостно закивал головой.
– Все хотела спросить, – резко сменила я тему разговора, – Как там Ирка?
Похоже, это была для него больная тема. Он сморщился, потом буркнул:
– Не знаю.
– Поссорились, никак?
– Можно и так сказать.
– А что так? Любовь прошла?
– Не издевайся!
– Да, упаси боже!
Макс явно обиделся на мои реплики. Замолчал. Какое-то время слышался лишь хруст снега под ногами.
– Знаешь, – наконец продолжил он наш диалог, – а ведь я должен сказать тебе спасибо.
Его слова меня огорошили:
– За что же?
– Если бы не ты, я бы женился на этой стерве.
– Так. А я причем?
– Я понял, что не люблю Ирку.
Мы остановились у дверей общаги. Он смотрел на меня сверху вниз, каким-то собачьим взглядом и мне вдруг пришло в голову, что парень-то он, в общем, неплохой. Просто каждый из нас здесь выживает, как может. И даже не физически – что тело, лишь оболочка, но морально, духовно. Видимо, где-то глубоко внутри он тянулся к свету, а не к тьме, хотел человечности и чистоты, хотел любви взаимной, а не позволять любить себя, даже за более высокий статус. Только я не могла дать ему того, чего он желал. И не потому, что не хотела. Я выгорела. Нет – тоска ушла. А если быть точной – подвинулась, уступив место в душе безразличию. Макс был мне симпатичен, но полюбить его я никогда не смогу.
– Макс, давай друзьями останемся, – устало сказала я.
– Ирку боишься? – в его словах сквозила ирония.
– Дурак ты, Макс. Причем Ирка.
– Что же тогда? – вопрос прозвучал непростительно громко и я, дотянувшись до его лица, прижала к губам пальцы, заставив замолчать.
– Не надо Макс. Ты хороший парень, но я не люблю тебя.
Он засопел, набычился, смахнул мою руку со своих губ и, развернувшись, молча, скрылся в наступивших вечерних сумерках.
Еще какое-то время я стояла одна, глядя в темнеющее небо. В голове крутились слова песни из старого кино, и будто заезженная пластинка мой внутренний голос повторял: «мы выбираем, нас выбирают, как это часто не совпадает». Парня было жаль. Но я понимала, что не смогу притворяться, обманывать, давать пустые надежды.
Вдалеке послышались смеющиеся голоса возвращающихся с концерта женщин и мужчин. Потянув за ручку входной двери, я вошла в общежитие.
Наталья стояла на