Заметно за окном озорной весенней капелью прыснул залихватский дождь, либо осенние осадки никогда не прекращаются, ставши настолько привычными, что уже не вызывают неодобрительные чувства. Скоро начнет холодать изморозью, скоро выпадет белым пухом первый снег. Крохотные снежинки польются с неба ватным звездопадом, дабы опуститься на влажную землю, чтобы за мгновение краткой жизни растаять, но им хватит отведенного им времени на один влажный последний и единственный поцелуй. И осень, обронив последнюю позолоченную сухую монету, подаст ее нищей оголенной земле, и вскоре уйдет с миром в далекие заграничные края противоположного полушария.
О насколько мечтательно одиноко в эту печальную осень.
Рисунок третий. Душа от души моей
Творчество – велико,
когда являемо оно не ради почета или благ земных,
но оно есть безвыгодный души порыв.
Почему ты жалобно плачешь, когда другие вокруг тебя жизнелюбиво веселятся, всюду льется непрестанный смех, а ты грустишь? Ну же, оживись, встрепенись! – повелела ему девочка, обдувая нежной прохладой своей пышной копны белокурых волос. И мальчик, роняя на ее колени звонкие слезы, ответил. – Потому что вы все умрете, тогда как я, вечно буду жить.
Солнце, отворяя недосягаемые предельные слои атмосферы, плавно пробивалось сквозь серый непроницаемый щит крепостных туч, ища уязвимые места в грозовой несокрушимой эгиде. Оно просачивалось сквозь плотную дымку дождливого тумана, оно задыхалось, словно находясь в курильне, где в табачном дыму вспыхивают угольками наконечники отравляющих сигар.
Проблески солнечной надежды смущенно бередят чувства безнадежных горожан. Полюбившие лето, они нынче не торопятся с ним прощаться, потому, закрывая мокрые зонты, смотрят вверх, поглощая побледневшей в мурашках кожей последние крохи ультрафиолета. Отчего кислород чуть нагревается и уста людей более не воспроизводят пар.
Иной незнакомец вдыхает чуждое ему отогретое тепло, высвобождая из легких промерзлый холод, ибо жалкое сердце господина настолько измучено безответностью, что в непродолжительных сокращениях хранит оно еле треплющуюся не убиваемую любовь. Неужели из этой хладной тюремной решетки, некогда создавая, Творец позаимствовал ребро и сотворил самое прекрасное, заключительное, самое слабое Свое творение? Ведь дева настолько трепетно хрупка, насколько жизнь царского цветка слишком коротка. Так размышлял джентльмен, опираясь плечом на чернеющий фонарный столб, когда как взор его был устремлен