Она и впрямь бросилась бы в исступлении своем, и князь не тронулся с места.
– Не бойся, Улита, я не трону тебя. Лишь выслушай меня, прошу! Я не виноват в крови твоего отца. Меня даже не было здесь, когда пришла беда в твой дом, и ничего я не знал о том, что здесь поделалось. Когда я встретил тебя в лесу, я не знал, кто ты. Понял только, что иной жены мне в целом свете не надобно! Скажи, если бы я был не я, если бы посватался к тебе, ты отказала бы мне?
Дрогнули плечи измученной боярышни, печально взглянули на князя глаза-омуты:
– Нет, князь, не отказала бы я тебе. Но ты – тот, кто ты есть! И между нами великая кровь, и ее не иссушишь ничем!
– На нас с тобой нет никакой вины. Верь мне, что я любил бы тебя всю жизнь, какую Господь мне отмерит! И защищал бы тебя, если понадобится, даже от собственного отца! За что же казнишь и проклинаешь меня?
– К чему твои сладкие речи, князь? Ведь отец твой уже все решил, а его воля закон! И мне теперь два пути: или под венец с тобой, или… – Улита взглянула вниз, инстинктивно подавшись вперед трепещущим телом.
При этом движении Андрей прыжком бросился к ней и, крепко обхватив стройный стан, понес вниз. Девица отчаянно отбивалась, расцарапав ему лицо, но он не чувствовал боли. Сойдя на землю, князь отпустил ее, утер кровь.
– Не смей, не смей прикасаться ко мне! – клокоча от ярости, шипела Улита. – Сын убийцы! Думаешь, на все ваша власть? Так я в омут брошусь! Из омута не достанешь!
– Не нужно тебе в омут бросаться, – покачал головой Андрей. – Не бери греха на душу. А меня не бойся. Силой я любую вражью крепость возьму, если возжелаю, а тебя не стану. Как сама решишь, так и будет. Откажешься быть моей, так я сам откажусь отцовскую волю исполнить. Тебе ничего не будет за то.
С этими словами он оставил свою нареченную невесту самостоятельно решать свою судьбу.
Гнева князя Юрия Улита не страшилась. Слишком ненавидела она и его, и собственную мать. И негодовала на братьев… Они ведь также ненавидели убийцу, но покорно следовали его воле, покорно готовы были пожертвовать ему и собственную сестру, лишь бы не навлечь на себя княжеский гнев.
– Отца не вернешь, – говорил Яким. – Он против князя пошел, а против силы идти нельзя, сила всегда сломит. Чтобы против силы идти, надо сперва самим силой стать. А ты, сестра, чего теперь добьешься своим упрямством? Монастырской кельи для себя и опалы для всех нас? И чем же это поможет покойному отцу? Чем приблизит час отмщения тирану? Твое глупое упрямство навсегда лишит нас возможности отомстить, неужели ты не понимаешь этого?!
Умен был Яким и хитер. И, как ни ранили слова его, а чувствовала Улита – прав братец старший. Не сердцем теперь жить, не слезами по отцу, а отмщением. А для отмщения разум потребен…
– Князь Юрий пытается загладить свой грех и ублажить нашу мать. Воспользуемся этим. Ты станешь княгиней, сестра. И не просто княгиней, а женой старшего из князей, каким однажды станет Андрей.
– И