– Вить, а почему Большую войну называют Большой? Почему, например не Последней?
– Евпат, я вот не пойму, ты на уроках новейшей истории ворон считаешь, или о Лизе думаешь? Какая она последняя? После нее сколько еще воевали. Вон и мой отец еще воевал, когда мародеры напали на торговый поселок. После ядерной бомбежки, войн еще было мама не горюй. А о скольких мы еще не знаем? Кстати о Лизе. Она меня перед уходом поймала, интересовалась, куда мы лыжи смазали. Поговорил бы ты с ней, ну свадьба и все прочее. Я бы уж за тебя не одну чашу браги опрокинул.
– Вить, вот что ты за человек? Знаешь же, что не могу я. Как увижу ее, так как будто язык проглочу, не му не хрю. А ты вон на Ленку как смотришь, того и гляди штаны порвутся и слюна ей на грудь капать начнет. Чего не женишься, ведь хочешь ее?
– Хотеть мало, я по любви хочу. Как мои родители.
– Ага помню. И что бы девушка девственницей была. Любовь, любовью, а ласки женские тоже важны.
– Койку с девкой, я и на торге купить могу. Ладно трепаться. Вот мост, а за ним надо в шесть глаз смотреть, хоть у нас и четыре. И шуметь поменьше.
Когда по мосту проходил, посмотрел на воду. Река у нас глубокая, а вода прозрачная летом, даже вон видно рыбу, хорошо хоть рыба, а не тритон. Мост крепкий, наши ремесленники его хорошо латают, и следят за ним. За мостом начиналась дорожка которая уходит по берегу по течению, но нам туда не надо. Нам через полянку, по травке и в лес. Полянку прошли осторожно, всматриваясь в траву, а то выползет аспид какой, ну уж или гадюка и поминай как звали. Вступив в лес остановились и прислушались. Ветерок шумит листвой. Тут больше берез и дубов, сосны и ели начинаются дальше там темнее станет, но насколько я знаю вампирам такой темноты мало. И где эти твари могут тут спрятаться? У Евпатия лук и штук двадцать стрел, меч и нож как и у меня. Мне арбалет от отца остался, Евпатий за свой, прямо скажу, хороший лук отдал на торге десяток яиц, банку молока