Или даже месяцы.
В девять сорок Хикай принес фотографии из «Параисо». В отсутствие костей для анализа эти фото давали мне единственную надежду восстановить облик жертвы, а может, и связать скелет в отстойнике с одной из пропавших девушек.
Я открыла первый конверт. Было немного страшно, но вместе с тем не терпелось узнать, сколько анатомических подробностей сохранилось.
Или потерялось.
Переулок.
«Параисо».
Обветшалый маленький оазис на заднем дворе.
Я разглядывала всевозможные виды отстойника до вскрытия и после, до, во время и после осушки. На последнем снимке пустые камеры пересекали тени, похожие на длинные костлявые пальцы.
Убрав первую пачку обратно в конверт, я взяла следующий.
Первая фотография изображала мою устремленную к небу задницу на краю отстойника. На второй виднелась кость на простыне в мешке для трупов. Даже с увеличительным стеклом деталей различить не удавалось. Отложив лупу, я продолжила просмотр.
Через семь снимков обнаружила крупномасштабную фотографию локтевой кости. Ведя вдоль нее лупой, изучила каждую впадину и углубление. И уже готова была сдаться, когда вдруг заметила тонкую, как волос, линию на конце со стороны запястья.
– Взгляните.
Взяв лупу, Галиано склонился над снимком. Я показала кончиком шариковой ручки.
– Это остаточная эпифизарная линия.
– Ay, Dios, – проговорил он, не поднимая взгляда. – И что это значит?
– Видно, как головка кости врастает в конец ее ствола.
– И что это значит?
– Это значит, что жертва была молода.
– Насколько?
– Вероятно, не старше девятнадцати.
Он выпрямился:
– Muy bueno[26], доктор Бреннан.
На середине третьей пачки начались фотографии черепа. Я разглядывала снимок за снимком – и желудок мой сжимался в еще более тугой узел, чем тогда, в отстойнике. Хикай фотографировал череп по меньшей мере с шести футов. Грязь, тени и расстояние скрывали все черты. Даже увеличительное стекло не помогало.
Обескураженно досмотрев до конца третий конверт, я двинулась дальше. Одна за другой появлялись разложенные на простыне части тела. Линии роста на нескольких длинных костях подтверждали примерный возраст, который я определила по локтевой кости.
Хикай сделал не меньше полудюжины снимков таза. Мягкие ткани удерживали вместе три его части, что позволяло различить сердцевидное входное отверстие. Длинные лобковые кости соединялись наверху под тупым углом.
Я перешла к видам сбоку.
Широкая и неглубокая седалищная борозда.
– Женщина, – сказала, ни к кому не обращаясь.
– Покажите. – Галиано вернулся к моему столу.
Развернув перед ним фотографии, я объяснила каждую деталь. Детектив молча слушал.
Собирая