Сглотнув ком в горле, я крепче сжимаю в руке резное деревце и сосредоточенно прислушиваюсь к себе.
– Линии земли… они, будто веточки дерева, прорастают внутри меня. Повсюду. Я чувствую их уже несколько дней. А сегодня… только что… появился огонь.
Лукас нежно берёт меня за ту руку, какой маги держат волшебные палочки, и прикладывает свою ладонь к моей. Невидимые линии-веточки вдруг загораются пламенем, как будто подожжённые факелом.
– А сейчас? – спрашивает Лукас.
– Горят сильнее, – восхищённо выдыхаю я. – Всё больше огня!
– И тебе нравится? – с улыбкой уточняет Лукас.
Я против воли киваю, наслаждаясь теплом разгорающихся линий силы.
– Ты сам как мой волшебный кулон!
– Ну да, – буравит он меня тёмным взглядом. – Мы друг для друга как искра.
Моё сердце готово выпрыгнуть из груди. Я отнимаю ладонь от руки Лукаса и выпускаю деревянный кулон. Быть может, так мне удастся прийти в себя.
– Значит, у меня сильные земные и огненные линии.
– Да, никаких сомнений. Со временем, возможно, проснутся и другие линии силы.
– А какие магические линии у тебя? – любопытствую я.
Уголки его губ приподнимаются в лукавой улыбке.
– Почему-то мне кажется, ты знаешь ответ.
Мои щёки тут же вспыхивают от смущения. Конечно знаю. Как же забыть тот поцелуй?!
– Земля и огонь?
Лукас кивает.
– Как у меня.
– Да, точь-в-точь.
В вихре мыслей ясно выделяется одна: мы идеально подходим друг другу, как кусочки мозаики. Теперь понятно, почему Лукас для меня одновременно и загадка, и открытая книга.
Так на чьей же он стороне? За Фогеля или против? Теперь я не знаю, что лучше.
Громкие голоса на улице снова врываются в мои мысли. Фургон гарднерийских солдат отъезжает, открывая стену между двумя магазинчиками. При виде слов, намалёванных там чёрной краской, хочется отступить подальше, но от страшной реальности не убежать. На стене написано:
Это слова из нашей священной книги, но видеть, как пачкают стены зданий – а в последнее время это происходит гораздо чаще, чем прежде, – невыносимо.
– Неужели тебя это ничуть не беспокоит? – встревоженно показываю я на страшные слова.
Лукас искоса бросает взгляд на стену и снова поворачивается ко мне.
– Да, беспокоит, – отвечает он, заранее отметая возможные обвинения. – Всё больше гарднерийцев впадает в мракобесие, и меня воротит от этого безумия. Такого ответа ты ждала?
– Спасибо, Лукас, – открыто встречаю я его взгляд. – Других слов я бы просто не вынесла.
Секундочку… Если мы не можем лгать друг другу, значит, Лукас не соврёт, если я задам ему прямой вопрос. И всё выяснится раз и навсегда!
– Лукас, что ты думаешь о Фогеле? – с вызовом спрашиваю я.
Лукас отвечает осторожным взглядом.
– Эллорен, я человек военный.