Кейти явно до сих пор не поняла, что папа, стоящий на платформе, не едет вместе с ними. Когда поезд поехал, а папа – нет, а потом поезд набрал скорость и папа окончательно остался позади, Кейти очень тяжело восприняла такое дезертирство. Но скоро успокоилась, сообщив Грете, что папа придет утром.
Утром Грета боялась скандала, но Кейти вообще ничего не сказала про папино отсутствие. Грета спросила дочь, хочет ли та завтракать, и Кейти сказала, что да, а потом объяснила матери – как Грета объяснила ей самой еще до того, как они сели в поезд, – что теперь им нужно снять пижамы и пойти искать другую комнату, где им дадут завтрак.
– А что ты хочешь на завтрак?
– Крис-пис.
Так Кейти называла сухой завтрак «Криспис».
– Мы спросим, есть ли у них «Криспис».
«Криспис» в вагоне-ресторане был.
– А теперь мы пойдем искать папу?
В поезде был игровой зал для детей, но совсем небольшой. Его полностью заняли мальчик и девочка – судя по одинаковым костюмчикам с кроличьими ушами, брат и сестра. Их игра состояла в том, чтобы наезжать друг на друга игрушечными машинками, в последний момент сворачивая в сторону. ТРАХ! БАХ! ВЖЖЖ!
– Это Кейти, – сказала Грета. – А я ее мама. А вас как зовут?
Грохот стал еще яростнее, но дети не подняли головы.
– Папы тут нет, – сказала Кейти.
Грета решила, что надо вернуться в купе, взять книжку про Кристофера Робина, пойти в вагон обозрения с прозрачным куполом и там читать. Там они точно никому не помешают, потому что завтрак еще не кончился, а самые главные горные пейзажи еще не начались.
Беда была в том, что, как только Грета дочитала книжку про Кристофера Робина, Кейти потребовала начать снова с самого начала. Когда Грета читала в первый раз, Кейти слушала молча, а теперь начала подхватывать концы строчек. В следующий раз она вторила матери, читая стихи полностью, но еще не была готова сама повторить все стихотворение целиком. Грета была уверена, что, когда вагон обозрения заполнится, эта декламация будет действовать на нервы окружающим. Дети в возрасте Кейти ничего не имеют против повторения, монотонности. Они даже рады ей – ныряют в нее, оборачивая знакомые слова вокруг языка, словно конфету, которая никогда не растает.
По лестнице поднялись юноша с девушкой и сели через проход от Греты и Кейти. Они бодро поздоровались, и Грета им ответила. Кейти рассердилась, что мать признала существование каких-то незнакомцев, и продолжала тихо повторять стихи, не отводя глаз от книги.
С той стороны прохода послышался голос юноши – почти такой же тихий, как у Кейти:
Смена караула у дворца! Загляделись
Кристофер Робин с нянею Элис[2].
Закончив это стихотворение, он принялся за другое:
Это что за ветчина?