Отступники. Владимир Колычев

говорил от имени всей заводской братвы, но никто ему не возражал. Даже Фрукт и тот язык в одно место засунул.

      – Ты все сказал? – зло зашипел Мирон.

      – Я все сказал. И ты можешь сказать. Только твое слово ничего здесь не решает. Да, братва?

      Сидящие за столиками пацаны закивали, соглашаясь с ним. Зато наконец-то разродился Фрукт:

      – Слышь, Сантос, ты здесь никто и звать тебя никак!

      Но пацан в два счета его умыл. Он выстрелил в своего врага. И хотя пуля прошла мимо, Фрукт натурально сел на задницу.

      – Я бы тебя, падлу, замочил! – зло заорал Сантос. – Но нельзя! А то скажут, что я тебя из-за какой-то шлюхи грохнул! А так нельзя! Если за тобой косяки, тебя братва должна судить. Так можно! И так нужно!

      – Воры есть, чтобы судить… – Фрукт жалко посмотрел на Мирона, который, как ему самому и казалось, выглядел не лучше.

      – Если человек назвался вором, это не значит, что он вор, – ухмыльнулся Сантос.

      – Ты за это ответишь! – рассвирепел Мирон.

      – Ну, давай, спрашивай!

      Сначала Сантос приставил к голове Мирона свой пистолет, затем прижался лбом к его стволу. Он шел ва-банк, стремительно набирая очки, и только Мирон мог его сейчас остановить. Но ему не хватило духу нажать на спусковой крючок.