– На мой взгляд, всё зависит от вашего воображения, и только. Это оно решает, что способно его поразить, а что нет.
– Моё воображение, – вздохнул Морис, – уже ничто поразить неспособно.
– Вы уверены? – улыбнулся доктор. – Вы не думали о том, что жизнь может быть совсем другой?..
– «Достаточно изменить свой образ мыслей», – закончил Морис, цитируя рекламный проспект центра илипинга. – Спасибо. Можно, конечно, широко улыбаться, восемьдесят восемь раз в день повторять аффирмацию: «я счастлив»… Надеяться, что это поможет… Но я не такой оптимист. Я предпочитаю быть… умным человеком.
– Разумеется. Чтобы показаться умным человеком в обществе, проще всего говорить то, с чем в этом обществе принято соглашаться. В эпоху, когда умами народа властвовала церковь, очень умно было быть ортодоксально верующим. В эпоху второй антавы, когда научные достижения разгромили церковную догму, – было умно быть атеистическим материалистом. Но пессимистом умно быть в любую эпоху: всегда и везде люди охотнее поддержат вашу мысль о несовершенстве мира, чтобы пожаловаться на собственные проблемы, чем разделят вашу радость. Тут вы не оригинальны.
– Я не стремлюсь быть оригинальным. Я просто говорю то, что есть…
– И что же есть, по-вашему?
Морис устало отвернулся от огня, потрескивающего в камине. За окном всё валил снег.
– Ничего хорошего. Невозможно быть счастливым, когда жизнь печальная.
– От чего же она печальная?
– А разве это не очевидно? Всё кругом переживает упадок. Вся человеческая культура. Человечество само привело свой путь к логическому завершению.
– Эсхатологические фантазии свойственны человеку, сколько стоит мир, – вздохнул доктор.
– Эта основана на реальности. Вы просто посмотрите кругом.
– Ну… – Доктор оглянулся, словно восприняв фразу Мориса буквально, – ничего особенного не вижу. По сравнению с временами рабства, Инквизиции и мировой войны – вроде так даже неплохо.
– Порой мне кажется, что даже войны были лучше, чем то, что творится сейчас. Тогда хоть люди были на людей похожи… Во что-то верили. К чему-то стремились. Мы же теперь на каждом шагу кричим, что сами творим свою реальность – и мы растоптали всё, что было свято для наших предков: религию, философию, искусство, науку… Мы превращаем наших матерей в юных девушек, а девушек – в юношей, мы занимаемся сексом отнюдь не с целью продления рода и пресекаем возможность беременности на уровне информационного слепка организма. И повсюду ТРИП. Мы живём в ТРИПе. Там, а не в реальной жизни, происходят все волнующие нас события. Всё виртуально, неестественно, суррогатно… На самом деле, мне бы хотелось посмотреть, как этой цивилизации придёт конец.
– Хотите,