Положение было отвратительное, и тем более неприятное, что надо было поскорее заняться приведением в порядок дел, а необходимого над собою усилия я сделать не мог. Я слонялся без занятий из угла в угол того большого дома, где всякий шаг напоминал его, или сидел, удрученный, в его спальне, где он скончался, или его кабинете, среди знакомых мне с раннего детства вещей… И вот, он мне помог…
Как-то я увидал его во сне. Мы были вдвоем, и он, бодрый и сильный до самых последних своих дней, казался мне хилым и беспомощным. Он попросил меня перевести его на другое место в той же комнате и, переходя с моею помощью, сильно на меня уперся всею тяжестью своего тела. Тогда же, во сне, я почувствовал при этом прилив какой-то силы, а проснулся с ощущением свежести и бодрости во всём организме. Я переродился, почувствовал себя вновь деятельным и чрез несколько дней уже выехал по делам в Петербург, и далее всё пошло особенно хорошо…».
Я с глубоким сочувствием выслушал и заботливо запомнил этот рассказ.
Значит, не одни только святые являются с помощью людям, но и вообще ушедшие в небо, к Богу, помнят и невидимо навещают своих близких, как помнил и заботился о своих братьях даже немилосердный богач в евангельской притче.
Смерть этого любящего отца произошла лет пять тому назад. И недавно его сын рассказал мне о новом проявлении его отеческой заботливости.
«Я забылся в последнее время, – говорил он, – распустился, дал волю в своей жизни дурным настроениям. Но меня ждали впереди еще большие искушения и соблазны, о которых я знал и против которых не собирался бороться. И вот, покойный отец решился напомнить о себе и предостеречь меня.
Я видел наш дом, и я стоял в комнате отца, отделенной проходной библиотечной комнатой от его спальни. Вдруг он вбежал в кабинет в ужасной тревоге и, озираясь по сторонам, прошептал мне: «Пойдем! Меня и моего сына хотят убить». Я почувствовал тогда, что там, в его большой спальне, притаились враги и что он хочет биться с ними грудь с грудью. Мы вошли в эту большую комнату с глубоким альковом. Она была темна, и весь воздух ее полон был ужасом. Темнота ее казалась мне населенной невидимыми врагами. Отец стоял, держа в руке наготове оружие. А я – припал к его ногам, чувствуя, что так никто не тронет меня, что он меня защитит. И так мы стояли среди врагов: он – готовый ранить, я – веривший в его защиту».
Так вот, значит, этот отец опять явился на помощь сыну и как бы говорил ему: «Смотри: ты в грозной опасности.
Отовсюду искушения. Но борись, не поддавайся им. Вспомни обо мне и о том, как я жил, и верь, что при малейшем твоем усилии я тебе помогу. Я сам пойду на твоих врагов, я грудью тебя заслоню».
И это напоминание из того мира произвело на сына благое, отрезвляющее впечатление.
После этого рассказа мне долго мерещилась эта картина. Таинственная темнота, и в ней притаившиеся во всех углах враги, которых обыкновенно не видят сами люди