Ми Ран была младшей из четырех сестер. В 1973 году, когда она родилась, появление на свет девочки считалось в Северной Корее такой же неудачей, как и в Англии XIX века (вспомните роман Джейн Остин «Гордость и предубеждение», где описано незавидное положение семьи с пятью дочерьми). Северная и Южная Корея придерживаются конфуцианской традиции, согласно которой сыновья продолжают род и заботятся о стариках. Родители Ми Ран, в конце концов, избежали трагедии, потому что через три года после ее появления на свет у них родился мальчик. Это означало, что младшая дочь с тех пор была обделена вниманием.
Семья жила в доме-«гармошке» в однокомнатной квартире, соответствующей положению отца Ми Ран в социальной иерархии. Входная дверь вела прямо в маленькую кухню, где стояла печь, которую топили дровами или углем. Ее использовали для приготовления еды и обогрева дома с помощью традиционной корейской системы отопления ондоль: горячий воздух шел под пол. Раздвижные двери отделяли кухню от комнаты, где вся семья спала на циновках, которые днем сворачивались. С рождением мальчика семья выросла до восьми человек: пятеро детей, родители и бабушка. Поэтому отец Ми Ран дал взятку председателю народного комитета, чтобы тот позволил добавить к их квартире смежную комнату и прорубить в нее дверь.
В квартире, ставшей более просторной, семья разделилась по половому признаку. Во время обеда женщины, теснясь за невысоким деревянным столиком рядом с кухней, ели кукурузную кашу, которая была дешевой и менее калорийной, чем рис, главный продукт питания северокорейцев, предназначавшийся для отца и сына. Они ели за отдельным столом. «Я думал, это вполне естественно», – скажет мне позднее Сок Чу, брат Ми Ран.
Если старшие сестры и обращали внимание на такое неравенство, то шума не поднимали. Одна Ми Ран рыдала и требовала справедливости. «Почему только Сок Чу покупают новые туфли? – спрашивала она. – Почему о Сок Чу мама заботится, а обо мне нет?»
Вопросы оставались без ответа.
Впоследствии Ми Ран не раз восставала против налагаемых на девушек ограничений. В то время в Северной Корее женщинам не полагалось ездить на велосипедах: это считалось некрасивым и даже непристойным. Время от времени негласный запрет узаконивался указами Трудовой партии. Но Ми Ран все было нипочем. С одиннадцати лет она ездила в Чхонджин на единственном в семье велосипеде