– Лучше всё же быть осторожнее, – сказал Прыг Миг. – Если предупрежден о грядущем землетрясении, то успеешь выбежать на улицу.
Я создал мудру внимания и отправился по делам. На улице в эту пору было многолюдно – повозки, запряженные медведями, везли богатых купцов по домам. Автобусозавры тащили за собой двухэтажные повозки автобусов, где было битком набито люда победнее. Иногда на страусах проносились полицейские. Самые бедные люди шли пешком.
В воздухе раздавался запах жареных лепешек и вареного мяса. Деревянные и каменные постройки Мосгава смотрели на меня слепыми бельмами затянутых рисовой бумагой окон. То тут, то там раздавались громкие крики мальчишек-новостников – за медную монету у них можно было узнать последние новости. Город жил своей привычной жизнью. Город не обращал никакого внимания на одинокого монаха в оранжевом кимоно.
Мне это было на руку. Я шел с таким одухотворенным лицом, как будто у меня чесалась правая ягодица и я отчаянно мечтал её почесать.
В голову лезли слова Прыг Мига о Низшем Боге Глянь Ка. Его периодическое появление на улице Цинь вряд ли было связано с обычными прогулками под вечерним небом. Скорее всего это был повод задуматься о том, чтобы перенести штаб-квартиру для собраний клана «СНГ» куда-нибудь в более защищенное место.
Низший Бог Глянь Ка был весьма своеобразной личностью – поговаривают, что он обладал истинным взором и мог смотреть через любую стену и через любую преграду. Мне бы такую способность – я бы сейчас посмотрел вон на ту красивую девушку… Да-да, и ткань кимоно не была бы мне преградой.
Ой, как будто вы не хотели бы такую способность. Ну не надо так думать – любой человек хотел бы увидеть, чем занимается сосед за стеной. А вдруг он деньги считает? Или ещё чем занимается? Любопытство сгубило кошку, но оно же двигает вперед прогресс…
С такими мыслями я дошел до улицы Стального звона. Улицу так прозвали в честь древних кузнецов – когда они работали, то грохот стоял как на концерте рок-музыкантов. Это сейчас стены кузни закрывают звукопоглощающими тканями, а раньше об этом не задумывались, и многие кузнецы были глухими, как еловые шишки в безлунную ночь.
Вот и кузница, где трудились над моим мечом. Возле ступенек сидели два брата: Дзинь и Дзянь. Они щурились на послеполуденное солнце и важно почесывали поджарые животы. Оба брата чумазыми физиономиями походили на демонов, вылезших из жерла печи. Мускулистые, плечистые, испачканные золой с головы до пят. Только белые зубы сверкали ярче речного жемчуга, да белки глаз вторили им хулиганским светом.
– Здоровья и процветания вашему кузнечному делу! – воскликнул я, подходя ближе.
– О! Странный монах! – расплылся в улыбке Дзинь. – Пришел забирать своё барахло?
Или это был Дзянь? Не могу точно сказать – всегда их путаю.
– Как мой древний и бесценный меч? Он готов? – с поклоном спросил я.
– Да, забирай свой мусор. Ох, и пришлось же