От жалости к самой себе у нее сжалось сердце и глаза наполнились предательскими слезами. Нечего рыдать, тут же остановила она себя, и вообще последнее время у нее слишком часто глаза стали бывать на мокром месте, а ведь она никогда не была кисейной барышней. «Поэтому будем считать, что мне очень даже повезло», Варвара занялась психотерапией, как барон Мюнхгаузен вытаскивал себя за косичку из болота, так она старалась вытащить себя из трясины тоски. Неожиданное романтическое приключение на сеновале. Пошла и не пожалела, во всяком случае, тогда не пожалела, да еще и жива осталась. Так что будем считать, десять дней, прошли «позитивненько», спасибо «Гризли» и тете Зине. Она села на диване «по-турецки» и, поставив локти на колени, подперла лицо кулаками. Бармалей жалобно мяукнул, демонстрируя неодобрение смены ее положения.
– Так, ну а эти двое откуда? Тоже случайность? – спросила она себя и тут же ответила: – Когда столько случайностей, то это становится закономерностью. И мне это категорически не нравится, – сообщила Варвара Бармалею. – Знаю, знаю, что ты думаешь, хитрая морда: что нет неприятностей, с которыми мы не справимся.
Она почесала его за ухом и в ответ услышала довольное утробное мурчание.
– Надо идти в душ и спать, – сообщила она коту, –завтра на работу, а там очень «дружный» и очень «внимательный» коллектив, живущий по принципу «один за всех и все против одного». Но, Бармоша, поверь, закончится наша черная полоса, ибо «ничто не ново под луной», как там дальше у Карамзина, не помню, а вот последние строки: «И прежде кровь лилась рекою, и прежде плакал человек» … . Судя по высказыванию классика, у них тоже жизнь была не сахар.
И вновь потекли однообразные будни. На работе все было по-прежнему. Поступали и выписывались пациенты с разной степени сложности травм. В клинике чувствовалась какая-то напряженность, идущая сверху, от административного руководства клиники. Иногда атмосфера накалялась до предела, что отражалось на работе всех и каждого, от санитарок до «эшелонов верховной власти», и тогда начинали вспыхивать локальные конфликты, грозящие перерасти в нечто большое, хотя до кровопролитных схваток дело не доходило. Все проходило мимо Варвары. Она не участвовала в сварах, не принадлежала ни к одной группировке, ни за главного врача, ни против, ни за начмеда, ни против, ни за заведующего отделения, ни против. Варвара просто работала и старалась жить своей жизнью.
А жизнь потихоньку входила в колею. Больше не было маньяков, уехали чеченцы, горячо с ней попрощавшись и клятвенно пообещав передать Фариде, которую сразу после происшествия увезли домой в Грозный, куклу – доктора, которую она ей купила. О «Гризли» она ничего не знала, да практически и не вспоминала, хотя порой на нее накатывала странная, ранее не свойственная ей слезливая тоска. Те люди «в кожаных куртках и с пивом» или даже что-то подобное больше не объявлялись.