Да, это была серьезная вещь. Длинная рукоять, хищно выгнутое лезвие, уравновешенное с противоположной стороны заостренным клювом. Секира и есть.
Верзила протянул орудие убийства командиру. Показал на топор у очага, презрительно хмыкнул. Потом постучал заскорузлым пальцем по лезвию секиры и поощрительно что-то прорычал.
Командир принял оружие. Кивнул верзиле, потом оглядел все честное семейство:
– Мы это… вернем скоро.
И – из дома бочком.
Алексей тоже, улыбаясь как болванчик, за ним следом.
– Уфф! – выдохнул он, выйдя во двор. – Пошли отсюда.
Двинулись к «своей» избе. Командир впереди, с секирой на плече, Алексей рядом. Вдруг что-то заставило его оглянуться.
– Ядрен корень! Эй, командир, обернись-ка!
За ними, сохраняя почтительную дистанцию, шли владельцы секиры. Нет, не только… Вон, и из другого двора выходят.
Из избы, где они только что были, выскочил пацан, побежал к соседнему дому.
– Пошли, – сказал командир Алексею, – не обращай внимания. Делай вид, что никого кроме нас, тут нет. И вообще… соберись. Они от нас ждут чего-то.
– Есть собраться, товарищ командир, – бойко ответил Коршунов. – Будем готовиться к подвигу.
Настроение у Алексея неожиданно улучшилось.
Вернувшись, космонавты сразу за дело приниматься не стали: укрылись в избе. С нехитрым расчетом, что аборигены заскучают и разойдутся. Не тут-то было. Народу, наоборот, прибыло.
– Пошли, – сказал Геннадий решительно. – Пока все село не собралось.
Командир, напустив на себя беззаботный вид и посвистывая, направился к навесу. Местные (их уже человек двадцать собралось, не меньше) столпились за плетнем. Смотрели, переговаривались.
Рядом с навесом, укрывавшим от дождя запас топлива, имелся пень, совершенно определенно предназначенный для рубки дров.
Черепанов долго рылся в сучьях, вытащил сук покороче, на пень положил. Ухватил секиру, поднял над головой и – р-раз!..
Узкое хищное лезвие прорубило в суке щель и глубоко ушло в пень. Командир выматерился. За плетнем воцарилась тишина.
Алексей, изображая из себя беззаботного бога, пришедшего с неба, подошел развязной походочкой…
– Командир, – процедил тихо сквозь зубы, – дай я…
– Тихо, Леха, не суетись… – пробормотал командир. – Блин, легкая, стерва, совсем веса нет, никак не примериться.
– Ты сосредоточься, Гена, – озабоченно проговорил Коршунов. – Представь, что ты один.
– Не учи отца… А-ах!
Со второй попытки сук разлетелся надвое. Одна половина огрела Алексея по морде, другая, взлетев по баллистической траектории, упала на крышу избы.
В толпе за плетнем раздался несмелый смешок, потом еще один. А дальше – хохот. Местные ржали и неуважительно показывали на «богов» пальцами. На квадратном лице Черепанова румянец смущения смотрелся совсем неуместно.
Потирая оцарапанную скулу, Алексей обозрел толпу. Потом – мрачного командира… Осклабился