Мы прошли по коридорам, предположительно в сторону выхода. В небольшой комнатке мне вернули вещи: сумочку, кошелек и документы, которые предложили проверить при свидетелях. То есть при моем сопровождающем и одновременно выдающем вещи, видимо.
– Распишитесь, пожалуйста, здесь, эри Армсвилл, – произнес тот, кто выдавал мои вещи. – Вот здесь – что все получено в целости и сохранности. И здесь – что не имеете к нам претензий.
Первую подпись я поставила. Подвинула листок к говорившему. Его равнодушный взгляд уперся в бумаги и споткнулся. Мужчина поднял голову и посмотрел на меня:
– Эри Армсвилл, нужно еще…
– Вообще-то у меня к вам множество претензий, – сказала я и сложила руки на груди.
Взгляд мужчины перестал быть равнодушным, глаза за толстыми стеклами очков сверкнули.
– Вы же понимаете, что это чистейшей воды формальность. – Он пододвинул листок ко мне по обшарпанному деревянному столу.
– Ну вот и оставьте свою формальность себе, – сказала я, отодвинув бланк обратно к нему. – А я, пожалуй, пойду!
– Мы не можем вас отпустить, пока вы не подпишете!
– В таком случае я останусь здесь. Прямо в этой комнате. Буду ждать, пока сможете, а потом, когда выйду, пойду прямиком к журналистам и расскажу, как один высокопоставленный сноб сначала применил ко мне магию, потом угрожал пытками и допросом мне и моей матери, а после отправил вас ко мне и вы держали меня в этой комнате, чтобы я подписала отсутствие претензий!
У мужчины натурально отвисла челюсть. Честно говоря, я не представляла, кто он такой и какую должность занимает. К моему допросу он не имел ни малейшего отношения, равно как и к словам, от которых у меня до сих пор слегка подрагивали пальцы, но он однозначно имел отношение ко всему, что здесь происходит!
– Так что? Могу я идти? – поинтересовалась я.
– Одну минуту, эри Армсвилл.
Мужчина выскользнул за дверь, в коридоре раздались голоса. Я даже прислушиваться не стала, склонившись над пьесой, которую… Пресветлый! Они же забрали ее из «Корона д’Артур»! Забрали! После того, как эри Люмец взяла ее у меня и пообещала передать антрепренеру лично в руки!
До точки кипения я дойти не успела, потому что дверь распахнулась, едва не сорвавшись с петель. Разумеется, с таким эффектом явиться мог исключительно его светлость.
– Подписывайте, – резко произнес он, подвигая ко мне листок и чернильницу.
Я посмотрела ему в глаза – темные, как ночь, и сказала:
– Нет!
Крылья его носа дрогнули.
– Чего вы хотите? Денег?
В его взгляде прямо читалось все, что он обо мне думает. Впрочем, что там во взгляде – все в нем, начиная от мужских скул и резкой линии подбородка, от широких плеч, от кончиков начищенных ботинок до самой его макушки, не просто говорило, а свысока сообщало о том, что я для него всего лишь безродная девица, от которой легко откупиться деньгами.
– Мне