«Кем я хочу быть для нее? – спрашивал себя Карелин. – Другом, единомышленником, помощником… хорошим знакомым… партнером…»
Все звучало фальшиво, не выражая и сотой доли того, что он испытывал. Беден оказался великий русский язык…
Близкие отношения с Ларисой не вызывали у него угрызений совести и стыда, вины перед другой женщиной. И все же он звонил Астре, оставаясь с ней наедине, словно посторонние могли что-то спугнуть, испортить, нарушить мистическое очарование момента. Она знала о Ларисе, Матвей не скрывал своей любовной связи.
Однако Лариса об Астре не знала, и он не собирался ей говорить. У него, открытого и свободного, появилась тайна.
Несколько раз он порывался написать Астре письмо и останавливал себя. Что он может ей предложить? Дружбу? Банально… смешно… глупо. Она бы повеселилась от души, услышав нечто подобное. А что не глупо?
По большому счету, Астра не нуждается ни в покровительстве, ни в деньгах. Ее отец богат, у него есть возможность оказать дочери любую поддержку. На любом расстоянии и при любых условиях. Подумаешь, укатила к родственникам в Сибирь! Поживет в глуши, надоест ей печку топить да воду ведрами таскать – вернется как миленькая.
Прошел месяц – Астра не возвращалась. В ее голосе, когда она говорила по телефону, не слышалось ностальгических ноток, тоски по Москве. Избалованная барышня не жаловалась на отсутствие итальянского унитаза и горячей воды, не сетовала, что ей некуда пойти и не с кем общаться. Казалось, ее все устраивало в этом медвежьем углу.
– Там хоть телевизор есть? – как-то поинтересовался Матвей.
– Я от него устала, – призналась она. – Книги читаю. Хозяева, которые сдали мне дом, бывшие учителя. У них такая библиотека… глаза разбегаются: Бальзак, Диккенс, Толстой, Чехов, – надолго хватит. Восполняю брешь в своем образовании.
Матвей не спрашивал ее о зеркале — том самом, в старинной бронзовой раме с полустертой временем надписью ALRUNA на обратной стороне: клеймом то ли мастера, то ли гильдии. Не принимать же всерьез бредовую болтовню покойного Осокина[2] о мифическом имени зеркала? Впрочем, сей господин величал зеркало еще и Двойником… Что взять с ненормального?
Астра увезла зеркало с собой.
– Хочу побыть наедине с Алруной, – сказала она.
Она бы ни за какие коврижки не оставила его в чужих руках. Карелин не спрашивал ее, как там зеркало. Задай он подобный вопрос, сразу бы дал понять, что верит в разную «потустороннюю» дребедень. Он и так пошел на поводу у Астры, втянулся в ее игру и увяз по уши. Назвался ее гражданским мужем, пообещал оформить брак… Не дай бог Ельцовы затеют подготовку к свадьбе! Мало того, он продолжал идиотское кривлянье: раз в неделю звонил