Стоило Ричарду вспомнить о Джеймсе, как он сам появился за решеткой, в коридоре. За ним шел Дик.
– Отец! Кузен Джеймс! – воскликнул Ричард.
В ужасе вытаращив глаза, оба родственника пробрались к нему.
Впервые с тех пор, как Ричард помнил себя, Дик рухнул на колени и зарыдал. Поглаживая отца по дрожащим плечам, Ричард переглянулся с аптекарем.
– Мы принесли тебе флягу легкого пива, – сообщил кузен Джеймс-аптекарь, показывая мешок. – И немного еды.
Наплакавшись, Уилли забылся беспокойным сном, но Ричард разбудил его, встряхнув за плечо. Ничего вкуснее этого пива он никогда не пробовал! Передав флягу Уилли, Ричард достал из мешка хлеб, сыр и десяток свежих яблок. У него мелькнула мысль, что к этим соблазнительным яствам наверняка потянутся десятки жадных рук, но ничего подобного не случилось. Никто не обратил на него внимания.
Совладав с собой, Дик вытер глаза и нос подолом рубахи.
– Боже мой, какой ужас!
– Отец, не отчаивайся, – без улыбки возразил Ричард. Он боялся, что ранка на губе вновь начнет кровоточить и перепугает Дика. – Рано или поздно состоится суд, и меня оправдают. – Он помедлил. – А нельзя ли договориться, чтобы меня выпустили под залог?
– Пока не знаю, – оживился кузен Джеймс-аптекарь, – но утром я схожу к кузену Генри-юристу и узнаю, есть ли у нас шанс опровергнуть обвинения на суде. Так что не унывай, Ричард. Морганов хорошо знают в Бристоле, к тому же ты фримен, пользующийся уважением. Я знаком с обвинителем – выступая против уважаемых граждан, он обычно не может связать и двух слов.
– Не знаю, почему слухи разнеслись так быстро, – вмешался Дик, – но перед тем как мы отправились в тюрьму, в таверну зашел сеньор Хабитас. Его старшая дочь вышла замуж за сэра Абрахама Айзека Элтона, с которым Хабитас очень дружен. Томас сказал, что сэр Абрахам Айзек наверняка будет председателем суда на твоем процессе, и даже если он прочтет тебе душеспасительную проповедь об искушениях Лилит, обвинение скорее всего снимут. Все зависит от того, какой совет даст судья присяжным. Сили Тревильяна в городе презирают – каждый присяжный мгновенно узнает его и поднимет на смех.
Оба Моргана пробыли в тюрьме недолго, но Ричард был этому только рад. Недавние волнения и легкое пиво незамедлительно дали о себе знать. Ему пришлось усесться на грязное ведро, спустив штаны и белье до колен, на виду у всех узников. Впрочем, никому до него не было дела. Вымыться и вытереться было нечем; Ричарду осталось лишь встать и одеться, не глядя на жидкое зловонное месиво. Такого жгучего стыда он еще никогда не испытывал. С этой минуты ему казалось, что он источает удушливую, омерзительную вонь.
На ночь узников перевели в камеру этажом выше – еще одну огромную комнату, где коек было слишком мало, чтобы на них разместились все. Несколько коек уже было занято узниками, пролежавшими весь день в лихорадке; некоторые