– Запах чрезвычайно важен в носочном деле, – объяснил Голень. – Если носки неприятно пахнут или даже воняют, никто их не купит.
– Разве могут вонять неношеные носки? – Герка потряхивал шар у самого уха, как будто надеялся что-то услышать.
– Так-то оно так, – ответил Голень и печально вздохнул. – А вот некоторые считают, что они просто смердят.
Голень не мог забыть о том злосчастном восемнадцатом декабря, когда магазин переполнила небольшая толпа заезжих туристов. Всем не терпелось купить какой-нибудь «этакий гостинец», и Голень с гордостью выложил на прилавок знаменитые носки ручной работы из овечьей шерсти. Их очень ценили жители городка, и в канун Рождества их носили в каждом доме. В магазине повеяло сладковатым запахом хлева, и туристы, зажав носы, стремглав бросились вон. Потом они долго стояли перед автобусом, неистово гоготали и обсуждали торговца и его дурнопахнущие носки. После такого конфуза Голень закрыл магазин аж до второго января, а все новые носки поклялся стирать, не вникая, ручной они выделки или нет. Это случилось больше пятнадцати лет назад.
– Бред, – усмехнулся мальчик. – Но ты давай рассказывай дальше.
– Ну, он выковырял шарик из шланга, деталь какую-то поменял, обещал, что теперь всё будет исправно работать. Ещё он сказал, что уверен: сами носки не могут никуда исчезать из машины. А они исчезают! И в последнее время ещё даже чаще, чем раньше… Правда, он ещё провод сменил на новый, старый-то был совершенно изгрызен. Крысы, наверное.
– Странно. – Герка потёр затылок. – У меня тоже недавно один пропал – из пары, которую я надеваю на тренировку по футболу. Попало от бабушки по ушам, хотя точно помню – в стиралку клал оба носка.
– То-то же. – Голень встал и поскрёб небритую щёку. – И это ещё не всё…
– А что ещё? – Герка поднял глаза на друга.
– Вот не знаю, говорить или нет, потому что, боюсь, ещё подумают: «Вот же старый болван»… – Голень с опаской глянул на Герку, но прочитал в глазах мальчика лишь немой вопрос. – Я сегодня проснулся от странного звука. Даже, вернее, от чувства, что слышу кого-то чужого. Я хвать ружьё – и с кровати…
– Ты никогда не говорил, что у тебя есть ружьё, – удивился Герка.
– Да так, старая белиберданка, одна видимость, а не ружьё, – смутился Голень. – Но с ним спокойнее. Ну вот, бросился я в магазин – вдруг воры. А там никого… На всякий случай спустился в подвал, где у меня стиралка, дай, думаю, проверю, всё равно уже не заснуть… Свет повсюду зажёг – я не большой храбрец, даже когда с ружьём. И нигде ни души. Ну почудилось… Мне в последнее время не очень спится… Поднимаюсь по лестнице и тут ясно слышу негромкий топот. По спине мурашки забегали… А топот такой не крысиный, и не мышиный, и вообще никакой не звериный. Тут вроде что-то шлёпнулось, забормотало, и всё. Я стоял на ступеньке и не смел оглянуться…
– И?.. – Герка от удивления даже рот разинул.
– И вдруг часы пробили четыре утра. – Голень махнул рукой