Бывалый виновоз, он уже после нескольких минут общения с нами все про нас понял, и тут же пригласил к себе в вагон на обед.
Оказавшись в его вагоне, я впервые понял, с какими удобствами можно ездить по железке: в купе у парня были радио и небольшой телевизор с питанием от танкового аккумулятора, везде чисто, удобно, уютно, опрятно и даже занавеска висела на окне. А сколько еды? В консервах и домашних закрутках. Нам втроем можно было месяц продержаться в этом вагоне, не сходя при этом на землю. Коллега кормил нас два дня, до того, пока наши вагоны не расцепили, и еще с собой пакет еды дал.
Вечером мы расстались с ним в Бессарабке, а уже в середине следующего дня чуть ли не со слезами на глазах лицезрели вырисовывавшиеся вдали очертания родного города.
Так завершился мой первый, он же испытательный рейс. Я похудел за это время на восемь кило, но был совершенно счастлив и, несмотря на некоторые трудности, встреченные нами в дороге, а также полное отсутствие денег, почувствовал вкус к новым поездкам и новым приключениям.
P.S.В этом рейсе мы с Колькой повидали и пережили многое: откровенно наглое воровство и глубокую сердечную доброту и заботу; собственное безоглядное мотовство и транжирство с безудержными загулами в ресторанах, и полуголодное, особенно в последние дни, существование; сексуальное воздержание, изредка перемежающееся настоящими всплесками секса.
Мы побывали в убогих лачугах и московских дворцах; питались в вонючих столовых, а затем нас с почетом принимали в шикарных московских ресторанах; повидали, как люди живут на сто рублей в месяц, и как делают несколько тысяч в два дня; своими глазами наблюдали смерть человека и тут же имели возможность лицезреть, как зарождается новая жизнь – в общем, мы видели саму жизнь во всех ее проявлениях!
P.P.S.
Приехав домой, я ужасно обрадовался, узнав, что Кондрат – мой друг, уже дома, что после восьми месяцев службы его освободили от армии по состоянию здоровья, то есть, как и меня в свое время, комиссовали. Мы встретились, обнялись, помолчали.
– Ты знаешь, все хорошо, все просто замечательно, я ужасно рад, что уже нахожусь дома, среди родных и друзей, – сказал Кондрат, когда мы с ним вечером того же дня устроились в баре за чашечкой кофе. – Но где я теперь буду работать, чем заниматься, вот в чем вопрос?
– Хочешь, приходи, будешь работать вместе со мной проводником, – предложил я.
– Нет, что-то мне не хочется, эта работа, наверное, не по мне, – пожал плечами он.
– Может, ты хочешь работать в баре? – неожиданно высказал я следующую свою мысль.
– Я? В баре? Да кто меня туда возьмет? – недоверчиво улыбаясь, хмыкнул Кондрат.
– Возьмут, – уверенно сказал я. – Если вакантное место найдется, обязательно возьмут. Завтра же пойду к Владимиру Викторовичу, директору торга, поговорю с ним за тебя.
– Это