– Ты… ты лжёшь! – я расширила глаза от ужаса, пытаясь уловить в янтарном намёк на какую-то злую шутку… но он молча смотрел на меня, вновь приняв равнодушный вид. – Ты лжёшь, – громче крикнула я, срываясь на плачь. – Мой отец не мог так поступить! Он любит меня! – из моих немигающих глаз градом покатились слезы.
Он, презрительно фыркнув, открыл дверь и развернулся, чтоб выйти.
– Ты лжец! Он не мог! – теряя самообладание, разрываясь от плача проорала в его спину, сорвав при этом голос. – Не мог… – уже шёпотом, давясь подступившим к горлу рыданием, произнесла я.
– Я был бы рад, будь ты права, девочка. – отрешено сказал он и вышел, захлопнув за собой дверь.
Я осталась смотреть в глухую стену, понимая, что это конец.
Я не верю. Он не мог говорить правду. Это все вранье. Отец не мог так поступить со мной, я его единственная дочь, он… он не мог… Папа оставил меня на растерзание преступникам… неужели он пожалел на меня денег… а может, я действительно ему не нужна? Тень сомнения горьким ядом прокралась внутрь, охватывая мою душу невидимыми жгутами. Я уже не стеснялась плакать вслух, громко завывая… В последнее время это единственное, что мне оставалось…
Прошло где-то пол часа, я лежала на своей кровати неподвижно, обнимая мокрую подушку, смотря куда то в пустоту, слез уже не было. Монотонная тряска машины действовала на меня успокаивающе, и я стала проваливаться в сон. Сквозь дымку сознания я услышала громкий стук в дверь. Надо же, кто-то знаком с этикетом, горько подумалось мне.
– Как будто ты не войдёшь, если не постучишься, – осипшим голосом сказала я.
Дверь открылась, но на пороге стоял не янтарный. Это был блондин. Он держал в руках белую мужскую футболку и полотенце. Я молча смотрела на него безразличным взглядом.
– Туалет и душ справа от тебя, во втором отсеке – сказал он, положил вещи у изножья кровати и вышел, оставляя дверь неприкрытой.
Меня всю колотило от холода, хотя в комнате было тепло. Я встала, унимая дрожь в трясущемся теле, душ как раз то, что надо. Я взяла полотенце и отправилась смывать с себя весь ужас минувших дней.
ЯНТАРНЫЙ
Я заканчивал свой доклад об обстановке на поверхности, самые поганые сведения оставив на потом. После недолгой паузы, я украдкой посмотрел на Великого марла. Он сидел во главе стола, в расслабленной позе, насупившись и переваривая информацию, которую я доносил последние двадцать минут. Я знал, какой эффект на него вознесут мои последующие слова и как мог дольше оттягивал их на конец. Члены совета уже начали нервно ёрзать в своих креслах, явно недовольные моей столь длительной заминкой. Набрав в лёгкие больше воздуха, я произнёс:
– В заключении приведу статистику по Провиданс. Машина в этот раз в ударе. По миру две тысячи пятьсот сорок. Среди жителей Бришалота семьдесят четыре, – я сделал очередную паузу, не зная, как тактичней продолжить. Встретившись глазами с Великим марлом, который сразу понял, что я встревожен,