А весь город увешан
Моими плакатами,
Я опять затеваю игру!
Напишите мне,
Кто не объелся цукатами:
Дабл-ю. Дабл-ю. Танич. РУ
«Он мне когда-то…»
Он мне когда-то
За трояк
Перекрывал стояк
И ставил кран,
И был немножко пьян,
И был для несантехников,
Для нас,
Неуважаем,
Как рабочий класс.
Все тот же дом,
Все тот же кран,
Все тот же ЖЭК,
Но в нем теперь
Он – первый человек.
Я понимаю,
Как я был не прав
Насчет его
Первостатейных прав!
Сижу, пишу,
А кран течет, течет –
Кому – почет?
Сантехнику – почет.
«Мы прокатились по Европе…»
Мы прокатились по Европе –
Женева – Линц – Брюссель – Париж!
Но с автобана, на галопе,
Чего там есть, не разглядишь.
Из европейских впечатлений
Одно осталось на лету –
Что два десятка поколений
Слепили эту красоту.
А так, по частностям, достало,
С учетом автоскоростей, –
Девицы красного квартала,
Музей «Д’Орсе» среди путей.
И тот, со стейками, подвальчик,
И неприличный экспонат –
Брюссельский писающий мальчик,
Урологический плакат.
Стишок
Я помню – шла вторая книжка,
И в ней такой один стишок,
Как я, остриженный парнишка,
Попал в армейский пищеблок.
Как на картошке бородавки
Ножом, как скульптор, обирал –
Чтоб на положенной добавке
Я чьей-то пайки не украл.
Сказал редактор, не краснея:
– Давайте снимем ваш хорей –
Здесь психология еврея,
Ну, надо вам, что вы – еврей?
Прошло сто лет,
Я так и прожил,
Куска чужого не украв,
Но вдруг подумаю: а все же,
Быть может, был редактор прав?
Теперь-то я живу нескромно,
Но по инерции скорей
Картошку чищу экономно,
Как скульптор, да,
И как еврей.
«Как привяжется размер…»
Как привяжется размер,
Хошь – не хочешь,
Как трамвай, бежишь,
А с рельс
Не соскочишь.
Он и сам себе слова
Выбирает,
А закончатся слова –
Умирает.
И когда ты все сказал
В полной мере,
Он и точку
Ставит сам,
В том размере.
«Кому-то охота…»
Кому-то охота
Ходить на плацу,
Кому-то военная
Форма к лицу.
Погоны, шевроны,
И на ордена
Наш шанс повышается,
Если война.
Пока кто-то ходит, –
И зря! – в институт,
Вокруг гарнизона
Невесты