Прикрываю глаза и мычу от удовольствия, с головой погрузившись в свою тарелку, ножиком разрезая кекс пополам, нанизывая на вилку. Обязательно попрошу маму испечь подобный… Это нереально вкусно!
– Что с твоей рукой? – заметив след от ожога, пискнула взволнованно Беатрис, застав меня врасплох уже второй раз за этот вечер.
Все замерли, перестав есть, и обратили свои взоры на мою ладонь, с интересном изучая некрасивый шрамик. Я машинально убираю руку в сторону, глотая кашу во рту, которая предательски затвердела и будто застряла в горле.
Роуз знает обо всем, потому сжала под столом мое колено, как бы показывая свою поддержку.
– Да так, – посмеиваясь, подминаю голову, – в детстве любила приключения.
– Так и не скажешь, что шрам у тебя с детства. Он довольно свеж, – вытянув шею вперёд, любопытно заглядывая на прижатую к туловищу ладонь, подмечает Никсон.
– Ты кто, дерматолог?! – закипая, фыркнула я, испугавшись чужого интереса.
Воздуха стало критически не хватать, а плёночный цветной фильм транслируется перед носом, мозолит глаза, заставляет страдать своими повторяющимися кадрами. Рыжеволосая макушка и скользкая улыбка вонзились острыми клинками прямо в сердце, и я резко отодвинулись от стола, схватившись за грудь. Душит невидимая петля воспоминаний. Почему я не могу их отпустить? С ними тяжело жить. Почему люди не пытаются избавиться от того, что приносит им несчастья? Если так сделать, многое упростится.
Би и Айзек обеспокоено переглянулись, после чего уставились на меня.
– Рэй, выпей воды, – протягивает бокал с лимонным напитком Роуз, но я отказываюсь.
Хочу сжечь пленку. Пусть фильм подойдёт к концу, иначе мой мозг рванет в космос!
– Рэйчел, прости Никсона. У него язык без костей, – замахивается на брата Би и шипит.
– Что я такого сказал? – не понимает тот. – Вы, подростки, такие импульсивные, аж тошнит. Гормоны играют, да, Рэйчел? – язвительно цокает языком шатен.
Чаша терпения переполнилась его же ядом. Обида сдавливает кости. Я поднимаю глаза, искрящие от ненависти, и несколько раз моргаю.
– Да что ты знаешь вообще? Посмотри лучше на себя! Тебе двадцать, но ведёшь ты себя как школьник с комплексами. Ты чего пристал ко мне? Так нравится играть на чувствах других? Псих, – больше ничего не говоря, сообщаю Ро «я домой» и, шагая быстро, размашисто, выхожу из душного кафе, заодно заплатив за всех наличкой.
Глупый Никсон! Что ему известно?! Я прошла через огонь и воду, а он смеяться думает? Ненавижу таких людей, ибо они смеются над страданиями других, считая это мелочью. Обесценивать проблемы – самая грубая ошибка, которую может допустить человек. Ваше кривое слово, жест, взгляд стоит кому-то жизни. Самооценки. Уверенности. Вы просто ломаете душу, как спичку, даже не дав ей шанса загореть.
Подхожу к дороге, поглядывая