– Забирайтесь в автобус, а мы с Платоном подежурим тут пока, – снова потребовал Антон, и стал подбрасывать в костер толстые длинные ветки, не выпуская из рук охотничьего карабина. В томительном ожидании какой-нибудь развязки, все молчали, либо совсем тихо переговаривались, боясь нарушить казавшуюся хрупкой тишину, будто именно в ней, в её сохранении было спасение от страшного нечто, глядящего из тьмы и выбирающего сейчас жертву.
Новое рычание, раздавшееся минут через десять, было много более глухим и тихим, словно его источник находился теперь значительно дальше.
– Похоже уходит, – тихо сказал Платон, – да вот только куда здесь можно уйти? Туда, откуда пришёл, наверное, только опять же откуда?
– Думаю, он уже не здесь, – отозвался Антон, – а вот где и кто или что это было не понятно. Подождём, что-нибудь да проясниться. А это что за ответ там сидит? – вдруг добавил он через мгновение, вскочив и вглядываясь в заросли.
Платон тоже последовал примеру Антона, но сразу не понял, что именно привлекло его внимание. В царившей тишине вдруг послышались совсем тихие и совершенно не страшные мелодичные звуки. Наверное это можно было бы назвать пением, особенно если бы удалось различить хоть слово. Звуки стали чуть громче, а спустя минуту им удалось рассмотреть наконец сидящую на земле фигуру человека, со светлыми, вероятно седыми волосами. В руках у него был длинный предмет, поблескивающий вспыхивающими в свете костра искрами, слишком массивный для посоха. Одежда тоже была светлой.
Человек действительно тихо пел, то ли приветствуя таким образом наших путешественников, то ли призывая их к чему-то. Когда через несколько минут песня закончилась, он встал и, обернувшись назад что-то произнёс, одновременно махнув кому-то рукой. Большая тень шевельнулась за спиной певца и беззвучно растворилась в ночной чаще.
Человек некоторое время смотрел вслед исчезнувшему спутнику, будто выжидая чего-то, затем вновь повернулся к Антону и Платону и медленно подошёл к костру.
– Доброй ночи, люди, – произнёс высоким чистым голосом ночной гость, оказавшийся высоким крепким человеком неопределённого возраста с совершенно седыми очень длинными волосами, спускавшимися почти до пояса и скрывавшими значительную часть лица.
– Ваши друзья видели древних. Я должен теперь много рассказать.
– Да вы садитесь, – спохватился Платон, – есть хотите, чаю?
Ночной гость внимательно посмотрел на Платона, покачал головой и, кажется, улыбнулся:
– Хорошие люди, молодые, – и показав на автобус, добавил, – Остальные пусть тоже придут. Боятся не надо. Ирдик хороший зверь. Он ушёл, будет меня ждать.
Ребята начали подтягиваться к костру, выходя по одному-по двое из автобуса и усаживаясь на траву у ровно горящего огня.
– А Ирдик это кто? – осторожно спросил Платон, – во все глаза глядя на чудного, и в то же время