Первые минуты после пробуждения голова остаётся пуста и прозрачна. И только где-то на краю сознания медленно созревают тёмные тучки будущих мыслей. Врач предупредил, что плохо будет очень долго. Возможно всегда. Нужно привыкать быть жалким бродягой, скитающимся по руинам своей личности.
Стражник медленно опустил ноги с кровати. Посидел немного. В единственное грязное окошко вливался мутно-белый утренний свет – тошнотный гной для глаз. Прикроем веки. А теперь как в гробу оказался. Ладно, можно открыть, не сидеть же тупо в искусственной тьме. Что это со мной! Откуда такие мысли? Неужели это я!
Пол немного качнулся под ногами, но крен выправился. Никогда не замечал раньше, как неприятно стоять. Ноги твёрдые и неподвижные, с тем же успехом можно бегать на костылях. Почему прежде не обращал внимания на то, как омерзительно жить. Это последствия проклятия, лекарь говорил, но от этого не легче. Теперь ни от чего не легче. Даже если лечь обратно в постель, тело будет не лежать как раньше, а находиться не на своём месте. Ныть от мучительного чувства несоответствия занимаемой поверхности. А где теперь та поверхность! Никто не знает. Вот ещё пара шагов, теперь каждый день придётся заново учиться ходить как человек прямоходящий, а не балаганщик на ходулях.
Воздух дымный и рыхлый. Хочется выхаркнуть его из себя.
Теперь бы ещё побриться так, чтобы не перерезать себе горло. Нет, лучше опустить бритву и сходить к цирюльнику. Вздох.
Холодная вода противоречит теплу тела, и это несоответствие тоже мучительно. Полотенце грубо дерёт кожу. Если так будет продолжаться каждый день – лучше сразу пустить себе пулю в лоб. Нет, это слабость. Бонасси всегда были сильными. Мы сильные. Я сильный. Я не собираюсь вышибать себе мозги из-за неприятного ощущения воды по телу или полотенца по коже. Это ерунда. Главное – найти ублюдка, который сотворил со мной такую непотребность. И пусть он будет самым мерзким духом, но даже на хозяина Двора можно найти управу. Этот тип получит по заслугам.
Овощи склизкими комками падали в пищевод, мясо отдавало падалью. Мужчина старался не морщиться. Нужно тренировать невосприимчивость своей новой восприимчивости.
Город встретил визгливым шумом. Дробно стучали по мозгам копыта лошадей. Просверлил мозг далёкий гудок фабрики одежды. Гвоздём по стеклу визгливо смеялись проходящие мимо девушки.
Маэро пришлось напрячь огрызки воли, чтобы сохранить невозмутимое выражение лица, которого все ждут от древних. Железная воля покрылась ржавчиной и натужно скрипела от напряжения.
Медленно пошёл вниз по улице, цель он продумал заранее. Шеф Бури вчера вечером за рюмкой спиртовой настойки честно признался, что никаких зацепок нет.
– Эту шпану никто не знает. А ведьма из древних – тупик из тупиков. У ваших каждая вторая женщина – ведьма. У тебя нет никаких