Послышалась барабанная дробь, тушем грянул оркестр, и прямо на прижавшихся друг к другу приезжих, чеканным строевым шагом неотвратимо двинулся кирасирский офицер с обнажённым палашом и красной повязкой на руке. Подойдя вплотную, офицер, лихо взмахнув сверкнувшим клинком, отсалютовал и вогнал этим жестом приезжую троицу в большой ужас.
– Гражданин Ленин! Почётный караул революционных войск Петроградского гарнизона по случаю вашего приезда построен! Начальник караула штабс-капитан Иванов-осьмой!..
Во время рапорта приезжие начали радостно улыбаться, а рыжебородый даже попытался обеими руками одновременно отдать кирасиру честь. Оркестр грянул «Марсельезу», перекрыв радостный гул толпы. Толпа ринулась к вождю с его свитой, подхватила всех (включая изъятого из вагона царапающегося и сучащего ногами Зиновьева) и торжественно понесла их на руках к выходу.
В это время в вокзальном буфете революционные боевики Гера Вурдалак с братишкой Фелей Поршманом, потерявшие в вокзальной толпе своего мучителя-командира, основательно и вдумчиво поправлялись уже не первой кружкой пива с раками. При этом Гера Вурдалак, не моргая, изумлённо таращился на двух огненно-румяных раков, вальяжно развалившихся, один – на его тарелке, другой – на тарелке Поршмана, и переговаривавшихся между собой в какой-то недоступной для Геры барско-ёрнической манере…
– Хм… «Марсельеза»!.. Сигизмунд Людвигович, что опять французские союзники приехали? – пугливо вздрагивал рак с Фелиной тарелки.
– Что Вы, сударь, Ипполит Проклыч! – сладко потягивался клещами Герин рак, – Это товарищ Ленин прибыть изволили. Главный большевистский вождь!
– Странно… Почему же «Марсельеза», а не «Дойчланд юбер аллес»?.. – еще больше пугался Фелин экземпляр.
– Ха-ха-ха!.. Шутник вы, Ипполит Проклыч!.. Глядите по сторонам, кабы какой боевичок-с за ваши шуточки вам фрак-с не попортил!..
И, как в воду глядел полуверок. Феня Поршман хапнул скабрезника с тарелки пятернёй, хрустнул напополам и начал обсасывать ароматные части Ипполита Проклыча…
Гера Вурдалак только нервно моргнул ему вслед. А потом поглядел с опаской на Сигизмунда Людвиговича, но притрагиваться к нему не стал – побрезговал… Видимо, посчитал его некошерным.
А из-за буфетного окна уже доносился чей-то, казалось, знакомый, перебиваемый криками и овациями, монотонно-визгливый дискант:
– Товай-ищи! Я уполномочен пейедать вам пламенный пъёолетайский пъивет от пламенного швейцайского и гейманского пъёлетаийата! Уйя, товаищи!
В стороне от процесса торжественной встречи по перрону идёт Эйно Рахья. Виден задний буфер вагона, на котором, скрючившись, спит Иван. Эйно Рахья, сунув два пальца в рот, оглушительно свистит. Иван с испугу падает с буфера. Рахья и подбежавшие к нему