– Она еще ребенок, Генри. Она достаточно натерпелась. Давай оставим ее у нас, – наконец сказала она. В ее голосе явно слышалась тоска.
– Хорошо, – согласился в конце концов Генри.
Сидя в гостиной рядом с Доджем, запустив пальцы в его мягкую шерсть, я думала над их словами. На острове мне вполне хватало имени Эммелайн, ощущения объятий моего отца, дня рождения, наполненного ароматом фиалок. Оказалось, что всего этого теперь недостаточно.
«Кто я, папа? Кем был ты?»
Нет, вопрос должен быть более острым.
«Почему ты мне не рассказал?»
Тайная бухта
В тот вечер Додж последовал за мной, когда я пошла в свою комнату, и устроился поудобнее на полу рядом с моей кроватью. Было слышно, как он дышит, этот звук наполнял пространство между мной и флаконом на комоде, и я поняла, что сегодня в первый раз буду спать в этой комнате не только в компании воспоминаний, которые стали для меня обычным делом.
Скоро дыхание Доджа перешло в храп. Мне нужно было делать выбор – вернуться назад или идти вперед. В конце концов это оказалось просто. Возвращение свелось бы к сказкам в моей голове и ароматической бумаге, которая, сгорая, исчезает. Не оставалось ничего, кроме движения вперед. Я убрала флакон в ящик комода.
Проснувшись на следующее утро, мы с Доджем направились на кухню. Проходя мимо входной двери, пес остановился и поскреб ее, чтобы его выпустили.
Тепло дома обволакивало меня, флакон ждал, храня мое прошлое. Додж обернулся и снова поскребся. Я потянулась к ручке и открыла дверь.
За несколько недель, проведенных внутри, я забыла о чистоте воздуха после хорошего дождя. Буря погрузила мир в безмолвие. Вечнозеленые деревья на побережье так промокли, что казались черными; за ними виднелась облака, скользящие вниз, навстречу серо-серебристому океану. Маленькая гавань имела два длинных деревянных настила; к одному из них была пришвартована лодка Генри, белая на фоне темной воды.
Босая, я сбежала по лестнице и запрокинула голову, позволяя капелькам тумана оседать на моей коже. Ощущался запахи грязи, сырого дерева, приветливой зеленой листвы.
– Эге-гей, госпожа Эммелайн!
Я открыла глаза и увидела Генри, который возился со своей лодкой. Он помахал рукой, нарочито небрежно, как будто я выходила на улицу каждый день.
Сзади послышались торопливые шаги Колетт к входной двери.
– Дед, ты оставил эту штуку открытой? Ты впускаешь холод.
Увидев меня, она остановилась.
– Ты только посмотри, снаружи и такая смелая! – В ее голосе слышалась улыбка. Колетт нырнула внутрь и появилась снова, неся пару сапог и дождевик. – Лучше это надеть.
Пока я натягивала сапоги, которые были немного великоваты, она села рядом со мной на нижнюю ступельку и жестом указала на деревянную вывеску над дощатым настилом. На ней значилось: