– Что же вы хотите знать о них, товарищ полковник?
– Все, и главное – кто съел то, что было завернуто, – усмехнулся Дорохов.
– Это нашей науке неизвестно, – в тон ответила женщина. – Могу вам сказать лишь то, что конфеты одной партии.
– А нельзя ли, дорогая Анна Сергеевна, на них отыскать следы пальцев?
– То, что вы задумали, вряд ли получится. Нет, следы здесь, бесспорно, есть, я их проявлю, но использовать эти отпечатки для идентификации личности не удастся. Во-первых, слишком мизерная поверхность. Во-вторых, бумага была настолько скомкана, что особенности папиллярных узоров наверняка стерлись.
– Ну что ж, нельзя так нельзя, – вздохнул Дорохов. – А жаль. Думаю, тот, кто съел эти конфеты, нас с Киселевым очень заинтересует. А вы, Анна Сергеевна, любите конфеты?
– Как вам сказать, в меру, пожалуй.
– А за какое время, по-вашему, можно съесть четыре-пять «Снежков»?
– Ну это кто как ухитрится…
– Товарищ полковник, – не вытерпел Киселев, – да при чем тут эти самые «Снежки»?
– Этого я и сам пока не знаю… Кстати, поручи кому-нибудь разузнать, есть ли «Снежки» сейчас в продаже, а если нет, то когда продавались… И хорошо бы немного купить, ну хотя бы граммов сто.
– Будет исполнено, товарищ полковник! – Киселев в недоумении пожал плечами.
Едва капитан ушел, в дверь кабинета постучались, осторожно, неуверенно.
– Входите, входите! – дважды повторил Дорохов. В комнату робко вошла девушка в простом темном платье, с большим потрепанным портфелем в руках. Дорохов сразу признал Зину Мальцеву и подумал: «Лицо совсем детское, а застывшая в глазах боль сделала ее взрослой».
И его словно кольнуло: «Вроде Ксюши моей, чуть постарше. Да нет, та побойчее будет». И подумал суеверно: «Не дай бог и ей попасть вот в такую же историю».
– Заходите, Зиночка. – Он вышел ей навстречу, подвинул стул и сам присел рядом. – Да не смущайтесь. – Ему захотелось провести рукой по ее волосам и прибавить: «Доченька», но он сдержался. – Располагайтесь поудобнее.
Дорохов взял портфель из рук девушки, удивился его тяжести и бережно поставил на пол.
– Ну, рассказывайте, – решительно сказал он.
– Я не знаю, что… – почти прошептала девушка.
– Как это – не знаю? – Дорохов повысил голос, увидев, что губы девушки задрожали. Он знал, что самый худший способ успокоения в таких случаях – это жалость и сочувствие. – Замуж собираешься, а не знаешь, какой у тебя жених. Ведь любишь?
– Люблю, – почти с вызовом обронила девушка.
– Ну и прекрасно, люби на здоровье, если он, конечно, того заслуживает…
– Да как вы можете так говорить, если… раз вы его не знаете. Это такой парень! Я из-за него и в институт не пошла.
– Времени на подготовку не осталось?
– Вы