– Лечу, лечу, живо, – отозвалась она.
Баня была далеко, за большим белым амбаром, сложенным из похожих на мрамор каменных плит.
В избе Захар перекрестился на образа, помолился об окончании пути.
Изба у Захара сложена из толстых лиственничных бревен, небеленая внутри. Настасья моет стены, как пол. Балки на потолке и брусья стен свежи, всюду светло-желтая, ровно выструганная, как полированная, лиственница.
Просторная горница и кухня обставлены дубовыми скамьями и столами, на стенах расшитые полотенца.
Вошел Иван. Принес сумку, чайник, охотничье ружье, чепан.
– Я уж не стану задерживаться, – сказал он.
– Садись, получай расчет…
Купец и ямщик уселись рядом на лавке. Захар отсчитал деньги, отдал крестьянину.
– Вот тебе за разгон, как уговаривались.
Иван нахмурил лоб и, видимо, с трудом подсчитывал деньги.
– Правильно, что ль?
– Верно, Захар Андреич, правильно будет.
Тогда Захар высыпал в ладонь медных денег, побренчал ими и отдал Ивану.
– Держи, ребятам на пряники. После будешь на заводе, заезжай в лавку, тебе материи отрежу. Рубах сошьешь к свадьбе, – пошутил Захар.
– Благодарствуем, – низко поклонился Иван. Бородатое лицо его при упоминании о свадьбе расплылось.
Старик спрятал деньги за пазуху и подтянул кушак.
– Спасибо, Андреич. В Низовке будешь, милости прошу. А совет-то мой не забывай. Лавку у нас открыть – прибыльное дело.
– После заеду, посмотрю.
– Ну а покуда прощенья просим. – И Иван вышел из избы.
В окно было видно, как он подбежал старческой трусцой к тарантасу, завалился на сено и, нахлестывая тройку, помчался вниз по Широкой.
Глава 4. Настасья
– Ну, рассказывай, чего тут у тебя? – спросил Захар.
Настасья присела рядом.
– Мы с Феклушей тревожились: на дороге-то, сказывают, шалят.
Захар улыбнулся счастливо, оттого что жена за него беспокоилась.
– Ты не бойся, – сказал он гордо. – Я ведь не один, да и с оружием. А я тебе гостинцев привез!
Булавин вытащил зеленую атласную коробочку. Щелкнул замком. Крышка отскочила, и внутри на черном бархате зазолотилась пара сережек, украшенных алыми камнями.
– Получай!
Настасья бережно взяла коробку и стала рассматривать подарок.
– Камешки-то красные, самоцветы, горят на свету. Играют… – И подумала: «Оголихинские бабы теперь изведутся с зависти».
Захар достал из сумки азиатский платок, затканный золотыми птицами и голубыми цветами.
– А сахару-то привез? – спросила Настя, не желая ни выказывать особого интереса, ни восторгаться подарками. – Я тут с бабами все по ягоды ходила.
– Мешки идут в обозе.
– У меня-то есть еще, а бабы досаждают со всех сторон. Новые-то богачки! Оголихина все сахару да сахару просит. Хочет варенья