– Здравствуйте, товарищ. Вы, видимо, новоприезжий. Рад с вами познакомиться, – громко, своим басистым, слегка охрипшим голосом, пробормотал твой отец из открытого окна автомобиля.
– Доброго дня, – задыхающимся от бега, негромким, но прокуренным голосом отозвался новый сосед. – Меня зовут… – чуть отдышавшись, он продолжил: – Меня зовут Петр Васильевич.
Эта вторая попытка представиться оказалась удачной, отчего он расставил ноги на ширине плеч и руками подпер бока.
– А меня – Ваня, а это – моя сестренка Таисия. Рад с вами познакомиться. Ну, что ж, – сказал он немного погодя, затаившись в секундном молчании, от которого Ваня впадал в какое-то неизбежно тревожное состояние, – пожалуй, мы поедем…
– Пап, – откуда ни возьмись подбежала рослая девушка, оглушив всех своим резким появлением и звонким, словно колокольчик, голосом. Помню, Нина наклонилась к окну машины, и твой отец почувствовал на себе оценивающий взгляд ярко-зеленых глаз. Молоденькая, лет семнадцати, выбившиеся из-под пестрой косынки светлые волосы прилипли к влажному лбу. Лицо в веснушках, ничуть его не портивших, крупный рот растянут в приветливой улыбке. Ваня взял протянутую руку, словно это был хвост гремучей змеи, быстро потряс ее и с такой же поспешностью убрал свою ручищу назад, в безопасную машину. Вел он себя, конечно, чрезвычайно глупо.
Ваня, как только увидел ее, сразу же пропал. Так ему твоя мама в душу запала, что аж спать не мог, есть не мог. Очень тосковал и скучал по своей возлюбленной…
Потом, помню, проехали мы мимо маленькой деревянной церквушки с огороженным штакетником кладбищем, он, как обычно, замедлил ход и отыскал взглядом среднюю могилу в первом ряду, с простым деревянным крестом, уже выцветшим от солнца, но ничем не отличающимся от таких же крестов рядом. Во рту сразу пересохло, а в горле застрял комок. Он снял руку с руля и помахал ею в сторону кладбища.
– Здравствуй, матушка, – прошептал он, и глаза его на мгновение увлажнились. Да, там наша матушка и спала вечным сном…
А как-то раз Нина взяла меня встречать поезд твоего папы, он тогда уже на «железке» работал. Помню, когда приблизился поезд, Нина вышла из-под навеса вокзала на яркое солнце, которое так красиво освещало ее нарядное платье. Одинокий канюк парил в лазурном небе. Станция сияла безукоризненной чистотой, с корзин свешивались цветы – алая герань, барвинок и белые колокольчики.
– Как же он жутко опаздывает, – проговорила Нина мрачным, голосом. Она очень ругалась, когда поезд опаздывал, и ей приходилось по часу ждать его, но она знала, что могла бы прождать его и гораздо дольше.
Увлекшись рассказом, Таисия Петровна не заметила, что Маша, уютно свернувшись в теплом сугробе из полотна и шерсти, простыней,