– Ксения, здравствуйте, – услышал он, -и вы поклонница Есенина.
– Так и есть, Джон, но я не одна. Всеволод, – позвала она юношу, – Это Джон, – представила она Розенблюма поэту, – Это Всеволод, поэт,– представила она и Севу американцу. – Кофе не хотите? – предлжила она, показав на коробку с кофе в бумажных непроливайках из кофейни торгующей на вынос.
– Неплохо, – согласился Джон, отпивая из стаканчика.
Всеволод сжав левую кисть в кулак, правой рукой взял напиток. Он отпил два глотка, у него сильно заболела голова, и посмотрев на скамейку рядом, вдруг увидел сидящего и оживленно говорящего Есенина.
Есенин на Бульварном Кольце
Сева последние дни видел его мельком, то со спины, то сидящим в автобусе, а то и в галерее. Здесь же великий поэт сидел запросто, подписывал свои книги, ставя автографы, и в кармане его спортивного пиджака, выглядывала бутылка. Одет Есенин был по моде теперешней, пиджак Армани, брюки Хуго Босс, ботинки попроще, Саламандра. Откуда Сева это знал? Да он видел просто, посмотрел на пиджак, а на нём шилдик – Армани. То же и с штанами и ботинками, да и рубахой Левис и канотье почему-то Адидас. Странным это не казалось, скорее- нормой. У памятника играл джаз-банд, хотя секунду назад ничего и не было…
– Вы Всеволод? – поздоровался с ним Есенин.
– Точно так, – ответил юноша.
– Стихи пишите?
– Да, – застеснявшись промямлил Сева.
– Он хорошо пишет, – встряла Ксения.
Ксения выглядела чуть странно. Сейчас у неё были кудрявые волосы до плеч, и платье в стиле красавиц середины 20века.
– Прекрасно. Предлагаю вам съездить со мной на родину, в Рязань. Поезд «Сергей Есенин» отходит через два часа, нас ждёт праздник. А пока выпьем водки!
Около памятника, уже стояли официанты, разливая по хрустальным стаканам холодный, словно лёд, обжигающий губы напиток. Ксеня выпила стакан, затем другой, и третий, словно это была родниковая вода. Всеволод так же выпил три стакана, но опьянение, как ни странно, не приходило. Собравшиеся пили, и пили, но пьяных отчего- то не было, и царила вполне дружелюбная атмосфера. Всеволод лишь нахмурил брови, не понимая, потом опять вернулся к водке.
На постаменте мемориала поэты стали выступать по очереди и читать свои стихи. Если Есенину стихи нравились, то он подходил, и наливал чтецу стакан водки до краёв, если же не нравились, то лишь маленькую рюмашку. Вдруг к Сергею подошла Айседора Дункан в шёлковом платье, отчего то в американской каске, и с длиннейшим, туго затянутым, белым шёлковым шарфом на шее. Лицо балерины было нездорового синюшного цвета, а губы чёрные, как ночь. Айседора без конца наступала на шарф, и падала на камни. Каска на голове звенела, как кастрюля из под щей, Есенин смеялся, Айседора отчего то не понимала, что происходит вокруг.
– Сергей, пора ехать в Рязань,