После балаганной, ярмарочной «Being for the Benefit of Mr. Kite!»[40] Левон перевернул пластинку. Звуки ситара Джорджа Харрисона ниспадали каскадами, метались непоседливой кометой… и преображались в кларнет в «When I’m Sixty Four»[41]. Джаспер заметил, как два звука производят третий. Последняя композиция, «A Day in the Life»[42], была миниатюрной копией всего альбома, как Псалтырь – миниатюрная копия всей Библии. «Надерганные из новостей» фрагменты Леннона контрастировали с обыденными строками Маккартни, но вместе они сияли. В конце безумное оркестровое крещендо вихрем вздымается к финальному аккорду, взятому в десятки рук на многих фортепьяно. Звукорежиссер постепенно увеличивает чувствительность микрофонов, доводя до максимума, и неимоверно растягивает звучание затухающего аккорда. Это напомнило Джасперу миг перед пробуждением, когда в сон вторгается реальный мир. На выбеге звучал закольцованный кусок, на котором все участники группы со смехом пели что-то нечленораздельное.
Игла поднялась с пластинки, звукосниматель щелкнул, укладываясь в гнездо.
В июньских деревьях Квинс-Гарденс ворковали голуби.
– Офигеть, – с долгим извилистым вздохом сказал Дин.
– Вау! – выдохнул Левон. – Это просто какое-то странствие духа.
– Ну, я всегда считал Ринго везунчиком, но это… – сказал Грифф. – Даже не представляю, как ему удалось все это отстучать!
– Вся студия превратилась в некий метаинструмент, – заметила Эльф. – И все словно записано на шестнадцати дорожках. Но шестнадцатидорожечных пультов не бывает!
– А бас звучит так четко, – сказал Дин, – будто его записали последним, а потом наложили поверх остального. Такое вообще возможно?
– Только если все остальные части записывать под ритмическую дорожку у каждого в голове, – ответила Эльф.
– Хорошо, что они больше не гастролируют, – сказал Дин. – Вживую так ни за что не сыграть.
– Отказ от гастролей дал им свободу. Вот они и решили, мол, да пошли все на фиг, запишем, что хотим.
– Ну, это только Битлам можно не гастролировать, – заметил Левон. – А всем остальным обязательно. Даже Стоунзам. В общем, ваш менеджер сказал свое веское слово.
– А обложка какая! – Эльф подняла альбомный конверт. – Цвета, коллаж, разворот с текстами… Потрясающе.
– Вот бы нашему альбому что-нибудь такое же классное, – сказал Дин.
– Для этого надо, чтобы лейбл полюбил вас без памяти, – предупредил Левон.
– Кстати, вот в «Темной комнате» текст рискованный, – сказал Грифф, – но «Lucy in the Sky with Diamonds»[43] – вообще улет. Это же про ЛСД!
– Ага. И в последней вещи, «A Day in the Life», тоже, – добавил Дин. – Там явно про травку.
– Слушайте, по-моему, The Beatles взорвали психоделию, – сказала Эльф. – Такое не переплюнешь.
– Нет, они пока только запалили фитиль, – возражает Левон. – После «Сержанта Пеппера» «Темная комната» – самое то. В общем, решено. Первым синглом «Утопия-авеню»