В судьбе Петра Наумовича для меня заключено какое-то чудо: однажды она милостиво повернулась к нему. Ведь до определенного момента, если думать об его работе, он являлся воплощением трагического неудачника. Все складывалось против него. И разве не чудо, что «догадал его черт с таким талантом родиться в России?» И черт «догадал» его оказаться в педагогическом институте в одно время с Юлием Кимом, Юрием Ковалем и Юрием Ряшенцевым. И эти талантливые Юры, Юлии и Петры воздействовали друг на друга, заражая чем-то, может быть, на всю жизнь. Энергия талантов, высекающих искры друг из друга, и несла его по этой жизни, не говоря уж о его собственном даре. Жизнь Петра Наумовича вовсе не была движением от шедевра к шедевру, но даже его «неудача» могла бы украсить путь любого другого режиссера. То, что она принадлежит ему – Фоменко (!) – отличает ее и делает великой.
Петр Наумович – человек романсовый, имя его для меня объединяется во многом с именем Булата Шалвовича Окуджавы. Это ностальгическая нота по временам, в которых мы не жили, нота благородства, тоски по утраченному. Когда я слышу романсы в исполнении Обуховой, Вари Паниной, сразу вспоминаю о нем. (Любимая музыка у Фоменко порой «кочевала» из спектакля в спектакль, будь то романс «Где друзья минувших лет», песня «На фартушках петушки» или мятежный «Вальс» М. Равеля. – Н.К.) Романс – это то, чем он владел блистательно на театре, он весь построен на интонации. Мало кто из режиссеров обладал такой музыкальностью. Интонация – то, что из театра уходит и практически уже ушло. Он прививал это своим замечательным актерам. Из театра уходит лицедейство – то, чему Петр Наумович служил всю жизнь… В ГИТИСе был замечательный педагог Владимир Наумович Левертов (как-то он пригласил меня, уже окончившего институт, принять участие в дипломной работе, где по ходу дела я должен был петь романс), от которого я услышал: «Знаете, Миша, романс поется вдаль». Мне это так понравилось! Смею надеяться, Петр Наумович одобрил бы такую мысль. Он тоже с этим жил. А со временем я понял, что не только романс поется вдаль. Все, что происходит на сцене, делается «вдаль».
…Мне очень понравился «Триптих» Фоменко, поразили невероятные режиссерские находки. Режиссура Петра Наумовича говорит о его тонкой душе и тонком понимании театра, сцены, драматургии. Я пришел в восторг от сцены Дон Гуана и Лепорелло, комментирующих встречу с Донной Анной: «Лишь узенькую пятку я заметил». Большинство режиссеров пропустило бы это мимо, а он целую сцену разыграл, как Галя Тюнина (Донна Анна) бежит, прихрамывая, и вытряхивает камушек из башмачка. Вот она– пятка пушкинская! Боже мой! Учителями и товарищами Петра