Михаил Давыдов позвонил со своей рабочей трубки начальнику по безопасности Викулову и сообщил о том, что поймал поджигательницу.
– Теперь другие с тобой будут разбираться, – предупредил он юную хулиганку.
– Не надо других! Я не поджигала, – оправдывалась девочка.
Михаил устало вздохнул.
– Мне можешь не врать. Я слышал, как ты первая закричала «пожар». Огня еще не было, а ты уже вопила! И знаешь почему? Потому что сама зажгла фитиль и знала, что вот-вот всё вспыхнет. Хотела под шумок что-нибудь умыкнуть?
– Я не поджигала. Всё из-за двадцати секунд, – прошептала девочка.
– И про секунды я уже слышал. Смени репертуар.
В первые минуты после того, как он схватил у дороги девочку, она заявила, что увидела вспышку огня и крикнула «пожар», а потом, уличенная во лжи, путано твердила про некие двадцать секунд, о которых совсем забыла от испуга.
– Как тебя зовут? – успокоившись, спросил Михаил.
– Дина.
Давыдову стало жаль несуразного подростка. Худышка выглядела беззащитной неухоженной хрупкой девочкой. Что она могла украсть? Красивую шоколадку, которую никогда в жизни не ела, или дешевые леденцы в яркой обложке. Если бы это было так, он бы никогда не побежал за ней. Но она устроила пожар, подвергла риску жизнь ни в чем не повинных покупателей.
Михаил подавил жалость и жестко произнес:
– Не надо врать, Дина. Не терплю глупых лгунишек.
– Я не вру! Я всё вижу раньше, чем вы! Увидела огонь и закричала, а он еще не загорелся.
– Хватит!
– Я не обманываю вас, – беспомощно заплакала девочка.
Давыдов лишь покачал головой.
– Ну, как вам доказать? – Дина неожиданно напряглась, уставилась на дверь. – Вот! Сейчас в эту комнату зайдет усатый человек и ударит меня по лицу.
Михаил невольно перевел взгляд с притихшей девочки на закрытую дверь. Из коридора послышались четкие приближающиеся шаги.
Дина съежилась еще сильнее и подтянула колени. Если бы у нее было одеяло, она бы сжалась в комочек и спряталась под него. Как тогда, в детстве, когда ее теплый уютный мир в одночасье превратился в пепел.
…В ночной темноте две пары ног осторожно крались по лестнице. Но дубовые доски всё равно поскрипывали. Почему папа с мамой не слышат их?
Родители легли спать поздно, перед этим грелись у камина и что-то пили из пузатых бокалов. Папа говорил, что год был замечательным, особенно в бизнесе, не грех и отметить. Ее, маленькую и вертлявую, со