Заручившись письмом в отделе внешних сношений, мы вылетели в Нью-Йорк, чтобы там встретиться с профессором Колумбийского университета Бере, который возглавлял комитет географических исследований военного департамента. Он нажал на нужные кнопки, и постепенно Герман получил все необходимые ему для научных опытов приборы и аппараты.
Затем мы вернулись в Вашингтон, чтобы повидать адмирала Гловера в Гидрографическом институте Военно-морских сил. Старый добродушный морской лев вызвал всех своих офицеров, представил им Германа и меня и указал на карту Тихого океана на стене:
– Эти молодые люди задумали исправить наши карты морских течений. Помогите им!
Колеса продолжали вертеться – английский полковник Ламсден созвал конференцию в британской военной миссии, чтобы обсудить, какие трудности нас ждут и каковы шансы на благополучный исход. Мы получили бездну советов и кое-какое английское военное снаряжение, доставленное самолетом из Англии. Начальник британской санитарной службы рьяно пропагандировал таинственный «антиакулин». Достаточно бросить в воду несколько щепоток этого порошка, уверял он, и самая назойливая акула мигом улетучится.
– Сэр, – вежливо поинтересовался я, – мы можем твердо положиться на этот порошок?
– Well, – улыбаясь, ответил англичанин, – это-то как раз мы и хотим выяснить!
Когда времени в обрез и приходится не ездить, а летать и не ходить, а ездить, бумажник тощает на глазах. Сдав в кассу мой билет в Норвегию и истратив полученные за него деньги, мы отправились за помощью к нашим казначеям в Нью-Йорк. Но здесь нас подстерегали неприятные неожиданности. Главный казначей лежал с температурой, а его коллеги были бессильны что-либо предпринять без него. Соглашение оставалось в силе, но сейчас они ничего не могли сделать. И попросили нас отложить все дело. Тщетная просьба: машина уже на ходу, теперь ее нельзя остановить. Тут только не отставай; о том, чтобы притормозить, не может быть и речи. Делать нечего, партнеры согласились распустить нашу коалицию и развязать нам руки, чтобы мы могли действовать быстро и самостоятельно.
И вот мы стоим на улице, в карманах пусто…
– Декабрь, январь, февраль, – подсчитал Герман.
– От силы еще март, – продолжал я, – потом надо отчаливать!
Все представлялось нам туманным, одно было ясно: у нас серьезная экспедиция, мы не собираемся уподобляться трюкачам, которые спускаются в бочке по Ниагаре или семнадцать суток сидят на верхушке флагштока.
– Никакой рекламной помощи от фабрикантов жевательной резины или кока-колы, – сказал Герман.
Я был с ним полностью согласен.
Норвежские кроны мы могли достать. Но они нас не выручали по эту сторону Атлантики. Можно обратиться в какой-нибудь фонд, но кто пожелает связывать свое имя с сомнительной теорией? Очень скоро мы убедились, что ни пресса, ни частные благотворители не решаются вкладывать свои деньги в предприятие, которое и они сами, и страховые общества считали чистым самоубийством. Вот если мы в целости