– Я закурю?
– Да, минуту, сейчас достану пепельницу.
Арсентьев взял с подоконника кусок обработанного в форме чаши обсидиана и поставил его перед своим гостем. Затем мысленной командой активировал галопанель и кабинет погрузился во тьму.
Через десять минут свет снова загорелся. В пепельнице тлела забытая сигарета. Мужчины молчали.
– И какой вариант предлагал вам ИскИн для прохождения данной ситуации?
– Ну по идее, было несколько вариантов, попробовать договориться с бароном и магом. Еще он мог сбежать до приезда в замок.
– И мой прадед…
– И ваш прадед…
Кабинет сотряс гогот.
– Да, а еще я не верил в те истории, которые рассказывал про него мой дед. Теперь мне кажется, он умалчивал самые невероятные моменты. Придется вводить прадедушку в совет директоров. Хотя очень странно называть дедушкой пацана, который младше моих внуков.
– Вы так уверены, что он сможет стать богом в игре?
– Михал Евгеньевич, поверьте моему опыту. Такой человек, как он, а в людях я очень хорошо разбираюсь, сбежит из вашей виртуальной реальности, даже если ему придется для этого стать вирусом и внедриться в черепушку какого-нибудь игрока. Михал Евгеньевич, дорогой, с вами все в порядке? Вы чего так побледнели? Ольга! Вызывайте «скорую», тут, похоже, сердечный приступ!
Глава 5
В себя прихожу от резкой боли в правой ноге. Открывшаяся картина поражает своим сюрреализмом. У меня на животе, удобно устроившись на ошметке шеи, лежит голова, принадлежавшая очень плохому человеку. Несколько тонких щупалец оплетают правую ногу. Еще одно обвилось вокруг древка болта, торчащего из колена. В этот момент щупальце начало двигаться, расшатывая болт и рывком вытащило его из раны, в которую тут же нырнуло несколько других кровавых отростков. Голова поднесла окровавленную стрелу к жуткому рту и, утробно урча, облизала ее. Сознание, видимо, решив, что на сегодня впечатлений хватит, снова погасло.
В очередной раз в себя я пришел глубокой ночью. Тело, к моему глубочайшему удивлению, не болело. Но слабость была такой, что передвигаться я мог только на четвереньках. К моей радости, сюрреалистической ожившей головы рядом не было, и в душе поселилась надежда, что она мне привиделась.
Очень хотелось пить и есть. Настолько сильно, что даже промелькнула мысль вернуться к замку и напиться из рва. Но, при здравом размышлении, жить хотелось еще сильнее. Что-то мне подсказывало, что ничего хорошего после того, как убитый мною некромант стал личем, или как там называется эта нежить, в замке произойти не могло. Об этом говорит хотя бы тот факт, что после моего спешного бегства из замка не донеслось ни звука. Да и