– Вот и мы внесли лепту в здешний культурный слой, – сказал (а может быть, лишь подумал) обессилевший Макс. – И даже стали его частью.
Час 9. Слоновий бок
Полностью рассвело. Кругом по-прежнему вода, но при свете дня всё иначе. И настроение другое.
Ну что, к берегу?
Но я же всё уничтожил! Вообще всё: планомерно уничтожил, одно за другим. У меня ничего нет. Меня самого уже нет!
Доплывешь до берега, там разберешься. Сначала выспишься.
Высплюсь? Там сейчас и тени не сыщешь.
Ты доплыви сперва.
Доплыть не фокус: пара часов, и – берег. Дальше-то что?
А у тебя выбор? Вечно тут болтаться собрался? Ты посмотри на себя: ты же огурец… соленый!
Ага, скажи еще, дерьмо не тонет.
Молодец: блевал – смеялся, теперь вообще шутки в тему. Сам видишь, больше здесь искать нечего. Да и не думаешь ведь, что на берегу всё по-прежнему? После всего этого? Ты же теперь другой. Весь мир, всё изменилось.
Надеюсь, хоть что-то изменилось…
Еще как! Это будешь совсем другой ты. На совершенно новом берегу.
А если всё по-прежнему?
Будешь здесь болтаться – не узнаешь.
Да? Ну ладно. Выбора всё равно нет.
– Разувайся и клади ноги на торпеду, – по-немецки и жестами предлагает дальнобойщик.
Я еду. Как долго я ждал, чтобы вложить в эти слова – «я еду» – реальное содержание. Чтобы почувствовать настоящее время, увидеть мир от первого лица.
Европа теперь без границ. А с израильским паспортом и виза не нужна. Огромное пространство, и всё – мое! Я еду. По Европе. По автобану. Прямо сейчас. Смакую эту мысль, пытаясь как следует осознать.
Водитель грузовика – восточный немец – английским не владеет. Но объяснить, что мне нужно, я сумел, а отсутствие общего языка лишь обостряет ощущение заграницы.
Курс: Франкфурт-на-Майне и дальше – на Амстердам. Ехать из Веймара в Амстердам через Франкфурт – крюк в несколько сотен километров. Такое может позволить себе только автостопщик – человек, который не платит за проезд, и, главное, не торопится. То есть – я.
Сложив ноги на приборную панель, расслабляюсь: впереди несколько часов беспечной езды, до самого Франкфурта.
Месяц назад, прилетев в Берлин, го́рода я не видел. Родители ждали, поэтому с самолета – сходу на электричку, затем – на другую… Пресловутая немецкая точность давала сбои: электрички опаздывали, одну вовсе отменили. Словом, обыкновенный, столь нелюбимый мною общественный транспорт. Нелюбимый, как всё общественное.
Доро́гой до Веймара в окне поезда всё виделось игрушечным: чистенькие машины, сочная зелень, пестро одетые люди. Немецкие кукольные домики расчерчены коричневыми балками. На холмах – бутафорского вида средневековые замки.
События в тот день происходили слишком быстро –