Как кошка, выбирающая место, я потопталась по комнатам и, определившись, села прямо на пол где-то посередине между столом и кроватью, на плетенную из сухого тростника дорожку. Вот оно! Почему, не знаю, но именно здесь мне захотелось остановиться. А раз захотелось, значит, так тому и быть. Скрестив ноги (не для медитации, а просто потому, что так удобнее), я призвала рунную магию. Рисовать красками ничего не стала, если призраки и духи – тонкий мир, не видимый невооруженному глазу, значит, и руны не должны быть явными!
– Эвайз, эйваз, альгиз, – прошептала я тихо, мысленно воображая переплетение этих рун: ключа к потустороннему миру, движения между миром материальным и незримым, и руны воздуха, руны речи, обещающей контакт. Потом я позвала: – Умнар, давай поговорим!
– Ой, – даже не сказал, а тихо выдохнул где-то позади Кейр.
Они с Гизом, ну и Фаль (куда ж без сильфа, если намечается самое интересное!), тоже были в комнате, только остались ближе к двери, чтобы не мешать моим брожениям и колдовству.
Я открыла крепко зажмуренные глаза и едва не повторила Кейрово «ой!». Прямо перед носом у меня маячил чуть прозрачный сухонький мелкий старикашка с большой головой, забавными клочковатыми бровями, длинным носом, тонкими и длинными, какими-то лягушачьими губами и абсолютно лысой черепушкой. А вот глаза призрака никак не соответствовали такой препотешной внешности. Они были такими печальными и мудрыми, что я почему-то сразу решила: «Если этот Умнар и проклял деревню, то совершенно не нарочно, такого взгляда у мелкого или даже по-крупному мстительного мерзавца не бывает».
– Извини, что потревожила твой покой, – первым делом сказала я, обращаясь к призраку. – Но мне очень нужно знать точно, что и почему в деревне творится.
Я намеренно, как и Гарнаг, не стала вдаваться в подробности, чтобы Умнар говорил, как пожелает и что пожелает, если, конечно, вообще пожелает. Старичок, однако, отпираться не стал, мелко затряс головенкой и как на духу печально ответил:
– Какой уж тут покой, магева, мог бы спать, так сон потерял и только жалеть могу о глупом желании своем да о кончине несвоевременной! Сами боги послали тебя в помощь!
«Вообще-то да», – подумала я скромно, но шокировать бедное привидение подобными откровениями не стала. А то еще заикаться начнет, беседовать станет неудобно. Чувствовать себя в роли милиции, выспрашивающей у несчастного