– Ты что, правда журналист?
Бац: улыбка!
– Ага, ну, в общем, учусь на журналиста.
Она говорит со мной. Я гляжу, как тихо приподнимается ее грудь, когда она воодушевляется. Не смею в это поверить. Женщина говорит со мной. Женщина. Улыбка. Она говорит. Улыбка. Говорит.
Вечером, когда отец приходит с работы, я, как обычно, помогаю ему снять пальто и встаю перед ним так, чтобы на меня падал свет и он меня видел.
– Ужин готов.
Бац: улыбка!
Он удивленно на меня смотрит.
Я продолжаю улыбаться. Под вечер это довольно утомительно, но мне удается.
– Ты явно что-то напакостил.
И тут улыбка исчезает.
Но я не отчаиваюсь.
За десертом я пробую еще раз.
Бац: улыбка!
Он смотрит на меня в упор, явно чем-то обеспокоенный.
– Подойди! – велит он мне.
Я чувствую, что моя улыбка побеждает. Готово, еще одна жертва. Я подхожу. Может, он хочет меня поцеловать? Однажды он сказал мне, что Пополь очень любил его целовать, он был очень ласковым мальчиком. Может быть, Пополь с рождения усек этот трюк с улыбкой? Или же моя мама успела его этому научить.
Я подошел и встал вплотную к отцовскому плечу. Его ресницы подрагивают. Я по-прежнему улыбаюсь во весь рот.
– Нужно будет поставить тебе брекет-систему. Я и не замечал, что у тебя зубы торчат вперед.
С того самого вечера я и стал навещать мсье Ибрагима по вечерам, попозже, когда отец ложился спать.
– Я сам виноват, если бы я был как Пополь, отцу было бы легче меня полюбить.
– Да что ты об этом знаешь? Пополь уехал.
– Ну и что?
– Да может, оказалось бы, что он просто не переваривает твоего отца.
– Вы так думаете?
– Он уехал. Это ведь о чем-то говорит?
Мсье Ибрагим дал мне кучу мелочи, чтобы выкладывать столбики. Это меня немного успокоило.
– А вы знали Пополя? Мсье Ибрагим, вы знали Пополя? И как он вам показался?
Он резко закрыл кассу, словно боясь, что она вдруг заговорит.
– Момо, я скажу тебе одно: ты мне нравишься в сто, в тысячу раз больше, чем Пополь.
– Вот как?
Я был страшно доволен, но не хотел этого показывать. Я сжал кулаки и слегка огрызнулся. Надо же защищать собственную семью.
– Полегче, я не позволю вам говорить гадости о моем брате. Что вы имеете против Пополя?
– Он был очень хорош, Пополь, очень хорош. Но я предпочитаю Момо, уж извини.
Я проявил великодушие и простил его.
Неделей позже мсье Ибрагим направил меня к своему другу, зубному врачу с улицы Бабочек. У мсье Ибрагима в самом деле огромные связи. А на следующий день он сказал мне:
– Момо, улыбайся не так широко, этого будет достаточно. Да нет, я шучу… Мой друг заверил меня, что твои зубы вовсе не нужно выправлять. – Он склонился ко мне, его глаза смеялись. – Только представь: заявляешься на Райскую улицу с этими железяками во рту – кто тогда поверит, что тебе уже шестнадцать?
Тут он меня просто сразил наповал. Так что я сам попросил немного мелочи,